Средний возраст ваших сотрудников — тридцать восемь лет, и у вас их около шестисот человек. Вам не кажется, что все эти разговоры про деградацию молодого поколения несколько преувеличены?
Я бы не сказал, что идёт деградация поколения. Скорее, деградация системы образования. Уровень подготовки специалистов оставляет желать лучшего.
Откуда тогда эти шестьсот человек?
А это адекватные ребята, у которых всё нормально с мозгами, поэтому они учатся здесь, на предприятии. После института они приходят к нам недоподготовленными, но, начиная работать, быстро учатся. Говорить о том, что в нашей стране остались генетические отбросы — совершенная глупость. Может быть, наоборот, генетика нашей страны проявила защиту и оставила генетически ценные экземпляры? Это очень спорный вопрос. Другое дело, что в последние годы система высшего образования поменялась, многое в ней оказалось перевёрнуто: слишком много экономистов, юристов, менеджеров, но не хватает полноценных инженеров. Страна очень сильно страдает из-за этого. Только недавно ситуация начала выравниваться: московские вузы дают сегодня хороший уровень образования. Но надо понимать, что никогда челябинец, выучившийся в Москве, не вернётся в Челябинск. Вот в чём беда. Нам надо поднимать местные вузы.
Кто, на ваш взгляд, способен это сделать?
Государство. Необходимо повысить престиж профессии преподавателя. Когда я учился, моим педагогом и научным руководителем был академик Василий Васильевич Бледных, по учебникам которого училась вся страна.
Повышение зарплаты поднимет престиж профессии?
Конечно. Но это не только финансовая проблема. Нужно время. Образование — достаточно консервативная вещь. Формирование школы — это процесс. Наши учителя, которых мы любили и помним, были высокообразованными людьми. То же самое и в высшей школе: нужны кандидаты наук, доктора наук, у которых должны появиться ученики, должна появиться преемственность. Сегодня этого практически нет. В Советском Союзе был прецедент, когда срочно собрали институт Красной профессуры и в течение года подготовили определённое количество профессоров. У нас в ЧИМЭСХ был такой красный профессор, это было здорово. Я поражаюсь таким вещам, но видно, на перемене эпох это как-то сработало. У этого профессора было порядка ста учеников, которые под его руководством защитили кандидатскую диссертацию, и человек двадцать, которые защитили докторскую. Сегодня будет сложно выровнять всю ситуацию за год, потому что количество знаний должно быть очень большим, а для этого нужно время.
А вы бы пошли сейчас преподавать в институт?
Сейчас — нет. Я преподавал после окончания института.
Почему — нет?
Может быть, пошёл бы читать небольшой курс «Введение в специальность» — вот этой связи у нас как раз нет. А её нужно создавать, потому что выпускник не знает производства.
А знает только теорию?
Он и теорию не знает. Если бы он знал теорию, было бы лучше. Необходимо, чтобы производственники появлялись на последнем курсе и немножко поясняли студентам, как всё происходит на самом деле, а не в учебниках. Эти вещи практикуются во всём мире. Мой коллега из Турции, владелец фабрики по производству компрессоров, каждый год читает лекции в университете. Уже десять лет он как штатный преподаватель общается со студентами, пишет книги.
Вы в курсе, что являетесь почётным выпускником Южно-Уральского государственного аграрного университета?
Почётным профессором. Моя фотография висит в фойе.
Вице-губернатор Сергей Сушков, ещё будучи министром сельского хозяйства, рассказывал мне, что вы один из тех редких выпускников, который помнит свои корни. И что когда они обратились к вам с предложением диверсифицировать бизнес и начать заниматься сельскохозяйственным машиностроением, вы согласились, почти не раздумывая.
Да, мы создали департамент при компрессорном заводе и организовали производство почвообрабатывающих машин. Уже изготавливаем шесть моделей, но хотим довести до пятнадцати. К следующему году планируем организовать полноценное предприятие, которое будет заниматься выпуском почвообрабатывающей и посевной техники.
Но это же совсем другая линия?
Есть технологические переделы, которые достаточно хорошо пересекаются с нашим профилем. Листообработка, металлообработка, сварочное производство — все эти процессы легко переходят на изготовление посевных машин.
В ноябре прошлого года ваш завод посетил президент нашей страны. Мне невероятно интересно, что больше всего вас зацепило и тронуло в общении с Владимиром Владимировичем Путиным?
Его неколючесть. Я не ожидал, что он до такой степени располагающий к себе человек. Люди, с которыми мы работали при подготовке его приезда, говорили мне, что он очень контактный человек, но я всё равно не ожидал, что настолько. Мы же видим его на экране, он там бывает разным, а тут — в простой беседе, в цехе — он с первой секунды, быстро, резко расположил к себе всех людей. Разговаривал настолько на равных, что мне даже в какой-то момент было не по себе.
Почему??
Ну а как? Ты ждал президента, монстра, а он с тобой разговаривает, как сосед.
Наверно, от волнения вы проснулись в этот день раньше обычного?
Нет, в шесть утра, как всегда. Даже успел побездельничать, потому что нас попросили не приезжать рано и только в девять утра разрешили войти на завод. В моём кабинете была организована резервная комната — вдруг президент захочет кому-нибудь позвонить или перекусить. Я накануне прибрал все бумаги со стола, все папки, чтобы кабинет был чистым, и попросил своих помощников освободить приёмную. Одна помощница возмутилась, сказав, что своё рабочее место она не отдаст никому. (Смеётся). В результате служба охраны президента попросила её заполнить анкету с паспортными данными, чтобы принять на работу на два часа. Она послушно заполнила и осталась следить за своим хозяйством.
Где вы встречали Путина?
В цехе. Он протянул руку для приветствия: у вас вчера был день рождения, я вас поздравляю! И вся моя подготовительная речь, в которой я готовился сказать спасибо и прочее, оказалась ненужной. Мы пошли смотреть завод, я показывал оборудование и был удивлён тому, насколько президент владел информацией по истории завода и по его продукции. Чёткая подготовка.
Он сильно отличается от себя экранного?
Другой. Как дедушка Ленин из рассказов нашего детства. Невероятно мощная добрая энергетика. Правда, уставший. В телевизоре он энергичнее.
Вы бы хотели с ним дружить?
Я его не знаю. В моём возрасте дружба — это не простые слова.
А у вас есть друзья?
Конечно. У меня много друзей. По стране. За границей. Именно друзей, а не товарищей.
