Почему вы так удивляетесь? Мы давно работаем с предприятиями железной дороги, нас знают. Сначала они покупали компрессоры для «Ласточки» в Германии, а потом стали заказывать у нас. Характеристики такие же, но цены намного ниже.
То есть программа импортозамещения оказалась вам на руку?
Да.
Это тоже счастливый случай?
Это тоже возможность, к которой мы были готовы.
Как на всяком уважающем себя и свои традиции предприятии, на компрессорном заводе взяли за правило торжественно отмечать выпуск юбилейной продукции — с нулями в конце порядкового номера. Осталось в заводской истории и самое первое торжество по поводу выпуска тысячного компрессора, и то, как перерезали ленточку у пятнадцатитысячной компрессорной установки, подгадавшей аккурат к пятнадцатилетию завода. Но есть в этой череде особая поставка. 4 сентября 2008 года завод выпустил пятитысячную компрессорную установку КВ. И решил её вовсе не продавать никому. Установку отправили в дар Южной Осетии на восстановление разрушенного войной хозяйства.
Альберт Раисович, в какой момент переговоров вы понимаете, что дело сделано?
Дело сделано только тогда, когда оно закончилось, а не во время переговоров. Бывает, что в переговорах виден позитив, а потом вдруг что-то происходит, и договорённость переносится на неопределённое время. Конечно, я готовлюсь, напрягаюсь, но переговоры — это только первая часть. Вот когда продукция отгружена и деньги от заказчика пришли на счёт — вот тогда всё, дело сделано.
С вашим опытом ведения переговоров вы до сих пор волнуетесь?
Конечно. Несмотря на то что за эти годы у нас уже сформировались постоянные поставщики и покупатели, иногда приходится волноваться. Сейчас мы хотим зайти в крупнейшую федеральную компанию, но кроме нас, в тендере принимают участие ещё девятнадцать предприятий. Если мы сможем выиграть, это определит нашу работу на годы вперёд.
И вам не жалко те девятнадцать предприятий, которые проиграют?
(Смеётся.) Там на всех хватит.
Вам не бывает обидно, когда ваши бывшие сотрудники пытаются копировать вашу продукцию?
В Челябинске полно небольших фирм, которые организовали выходцы с нашего завода. Они могут делать ту же самую продукцию, но они не могут копировать. Инженерные решения отличаются друг от друга, как снежинки. С кем-то у нас хорошие отношения, кто-то ведёт себя некорректно. Почему мне должно быть обидно? Люди выбирают свой путь, это их выбор. Кто-то из них вырастает, кто-то разоряется.
На ваш взгляд, кто открывает двери на иностранные рынки: политики или бизнесмены?
Я всегда говорю, что политики. Есть уникальный бизнес — он может работать самостоятельно, вопросов нет. Есть транснациональный бизнес, для которого тоже не существует границ и который может, не заморачиваясь, заходить в любые страны. Уникальна военная техника — она продаётся. Уникален южноуральский завод «Кристалл». А если ты выпускаешь продукцию, которая конкурентна, ты можешь заходить в другие страны только в двух случаях: или с совершенно низкой ценой, как у Китая, или только после того, как там побывали политики и построили взаимоотношения. Иначе не получится. Мы имеем пример: хорошо сотрудничаем с Казахстаном и Узбекистаном, но не работаем на Украине, в Прибалтике, Грузии. Точно так же мы пытались поработать с Египтом — съездили, договорились, всё замечательно. Нашли каналы, познакомились с людьми, начали разрабатывать конкретные проекты. Самолёт упал, и всё — никакого бизнеса, все потерялись, звонить перестали. Сейчас у меня лежит приглашение в Ливан и Сирию, но я пока не понимаю, ехать мне или нет. Бежать впереди паровоза не хочется.
Получается, что в чужую страну, как в чужой дом — без разрешения хозяина не войти?
Получается так. Политика — это концентрированное выражение экономики.
Когда вы были маленьким, вы мечтали быть директором завода?
(Смеётся.) Нет. У меня, как у любого ребёнка, мечты всё время менялись, но такой никогда не было.
А какие были?
Поскольку в моём детстве телевидение только начиналось, мечты зависели от просмотренных фильмов. Посмотрел фильм про шпиона-разведчика, захотел быть разведчиком. Появились первые космонавты — захотел стать космонавтом.
В этом и был патриотизм, которому нас учили в школе?
Сложно ответить. Патриотизм не в мечтах, он скорее в любви к своему окружению, к образу жизни, к месту, где ты живёшь. К экологии. (Смеётся.)
Какое место для вас самое любимое?
Завод. Дом. Озеро Еловое. Места, где я родился, где живёт моя мама.
Вы когда-нибудь хотели жить в другой стране?
Нет. Такие мысли появлялись в девяностые, но когда начинал задумываться серьёзно, они сразу же пропадали. Позже, когда дети закончили школу, хотел отправить их учиться за границу, но они посмотрели на меня — и сын, и дочь — как на непонятного человека и сказали: папа, никуда мы из Челябинска не уедем.
Где родился, там и пригодился?
Да.
У вас когда-нибудь случались конфликты с детьми?
И с сыном, и с дочкой. Когда они были в переходном возрасте. И у меня были конфликты и с мамой, и с отцом. А что, у вас не было? Надо потерпеть, и всё проходит. Спасибо моим родителям, что потерпели. И я потерпел — и всё прошло. Сейчас дети взрослые, мы разговариваем на любые темы. Это ж кем надо быть, чтобы конфликтовать со взрослыми детьми?
Вчера в одном из ресторанов города я увидела в фойе вашу фотографию с женой.
Хороший ресторан, оригинальная сербская кухня. К нам часто приезжают гости, и мы обязательно везём их в это заведение.
Какое блюдо у вас самое любимое?
В ресторане?
Нет, дома.
Беляши и чебуреки жены. У меня бесконечное количество блюд, которые на определённом этапе жизни становятся любимыми. Когда-то были шашлыки, потом плов. На сегодняшний день я люблю лагман. На выезде, на охоте. На прошлой неделе поехали с друзьями на снегоходах, опять приготовили его.
Вы что, брали с собой специальную лапшичку?
Конечно. Купил на центральном рынке. Я небольшой кулинар, но всегда стараюсь до звона довести какое-то блюдо, и все думают, что я умею готовить.
До звона?
Как колокол звонит — никакой примеси.
Всё самое красивое в жизни похоже на музыку…
Это философский вопрос.
У вас есть мечта за пределами жизни?
У меня есть цели и задачи, и я к ним иду. Вчера, например, впервые запустили фрезерный станок по изготовлению винтовых блоков и обработали первый винт. Основной узел компрессора — эксклюзивная вещь, которую мало кто в мире умеет делать. Четыре года назад мы заикнулись о том, что мы это сделаем. Мечта была. И вот она осуществилась.
