Мне кажется, в этом мы не далеко ушли от животных.
Стоп, Ира! Не разочаровывай меня! Мы близки с животными только на материальном уровне. Ты о чем?
О том, что многие животные начинают нападать, когда ощущают страх. Котенок делает шерсть дыбом, чтобы казаться больше. И о том, что многому мы можем у них учиться: принюхаться к другому человеку, прислушаться, почувствовать настроение.
Согласен. Мы найдем много примеров, когда нас удивляли собаки. У нас была Кнопка — маленькая такая, с черными глазками-пуговками, так вот она, когда я приезжал на дачу, устраивала специально для меня показательные выступления. Я присяду на скамеечку, она пригонит двух котов, своего друга — собаку Шурика, и начинает крутить им хвосты. Кто она для них была, я так и не понял, но они так любили ее, так слушались. Когда ее по совершенно нелепой причине не стало, было видно, как горевал Шурик. У него двойная кличка Шурик — человек без паспорта. Однажды жена встречала гостей и в суматохе нечаянно наступила Шурику на хвост. Гости уже уехали, мы смотрим: Шурик обиженный. Марина говорит ему: «Шурик, посмотри на меня, не сердись», а он голову от нее отвернул, встал у берега и смотрит вдаль. Как орел, только крыльев не хватает. Я ему: «Шурик», а он, не оборачиваясь, побежал вдоль берега.
Вы могли бы ударить человека?
Хороший вопрос! Сейчас появляется мой ответ: «конечно, мог». Мне всегда смешно, когда я читаю чьи-либо ответы в интервью, и там на вопрос: «А как вы вели себя в школе?» человек отвечает, что был хулиганом. Создается такое впечатление, что все были хулиганами и что это хорошо. Разочарую тебя, Ирочка, но в школе я учился хорошо и хулиганом не был. Понятно, я не был тихим рафинированным интеллигентным мальчиком, который совсем не может за себя постоять, каким у нас в армии был Сережа Белов. Помню, за солдатским общим столом он совсем не мог отстоять свои позиции: у него и хлеб отбирали, и чай. Однажды он мне пожаловался, и я, конечно, этот вопрос урегулировал.
Что в людях вам не нравится?
Ты же уже поняла, что я человек компромисса, я принимаю людей такими, какие они есть. Единственное, что мне не нравится — это спесь и хамство.
Скромность украшает человека?
Как это понять? Что это значит? Это достаточно ложное понятие. В каких-то определенных моментах, наверно, украшает, но я знаю море талантливых людей, которые ничего не добились, не смогли осуществить свои мечты, потому что думали, что скромность украшает человека и потому что у них оказалась заниженная самооценка. Скромность украшает человека — это штамп. Величие человека видно по тому, что он делает и по тому, как он излагает мысли. Все должно быть гармонично.
А как же Наполеон? Борджиа? Где была скромность?
Ты видела бюст Борджиа в Национальном музее Лондона? Меня так потрясла эта скульптура, что я даже остановился и минут десять просто смотрел. Как смог великий скульптор Микеланджело так точно передать в складках лица всю мощь этой личности, меня удивляет. Как камень может передать эмоции, не понимаю.
Я очень люблю Лондон. Для меня этот город обладает какой-то магической силой. Второй такой город для меня Ленинград, они чем-то похожи.
Интересно говоришь. Хотели же с Леней Борисовским в прошлом году съездить в Питер по музеям походить, но так до сих пор и не съездили.
Я знаю, что на ваш юбилей собрался полный зал ресторана «Маркштадт». Это что, все были близкие вам люди?
Кто-то ближе, кто-то дальше, но это были люди, с которыми я общаюсь всю жизнь. Друзья с института, родственники из Германии, из Израиля, с Украины, коллеги по работе, моя семья. Хорошо так посидели, душевно. Без друзей меня чуть-чуть, а с друзьями много.
Какой тост был для вас самым важным?
Ну какой тост может быть самым важным? Пожелание здоровья и процветания, конечно. Солнце светит, работа есть, семья есть, спасибо, что есть здоровье. Все же очень просто. Когда я отмечал пятьдесят, настроение было совсем другим. В то время дожить до пятидесяти уже было хорошо. Трое моих близких друзей ушли из жизни, не дожив до пятидесяти. Гриша Фишер, Георгий Джавашвили, Женя Стаминский.
Я видела Григория Аркадьевича всего три раза в жизни, но все годы помню эти три коротких разговора. Вы ощутили пустоту, когда его не стало?
У тебя такие вопросы, Ира, глубокие. Когда события где-то рядом, только что произошли, понятно, что какое-то время они находятся в твоих мыслях постоянно. Но, слава Богу, со временем это затухает, и в памяти остается только самое главное и яркое. У Гриши была потрясающая энергетика, он был ярчайшим человеком. Он заходил в зал, люди сразу же улыбались — такой мощный заряд шел от этого человека. Его появление на любом мероприятии всегда было праздником. Мы познакомились молодыми и сразу же начали плотно общаться семьями. Кроме того что Гриша для меня был надежным и порядочным другом, он умел искрометно и емко шутить. Сходу, молниеносно, мы падали от смеха от его шуток.
Чувство юмора — признак силы?
Чувство юмора — признак настроения. Юмор, сила, признак силы… Ужас, Ира.
Владимир Яковлевич, а вы чему-нибудь учитесь у своего сына?
Ну понятное дело — новое поколение со своими ритмами. Он более собранный, он может на работе задерживаться, а у меня такой привычки нет. Мой принцип: человек должен все успевать сделать на работе, шагая последовательно день изо дня. Новое поколение хочет очень быстро получить результат. Наверное, в этом что-то есть.
На протяжении пятнадцати лет вы руководили крупным предприятием советской торговли. Что было самое сложное в вашей работе?
Грамотно выстраивать отношения с людьми на всех уровнях. В то время ставились конкретные задачи: ты обязан был выполнять план, ты обязан был решать многие вопросы с производителями, то есть с фабриками, контролировать качество, увеличивать объемы. План был основой народного хозяйства, поэтому нас очень строго контролировали партийные и советские органы.
А вы имели возможность помогать своим знакомым?
Ну почему этот вопрос так всех волнует! Конечно, приходилось. Звонит, например, руководитель, которому ты отказать не можешь. Помню случай, когда уважаемый в городе управляющий крупного банка удостоился международной премии в области банковского дела, но у человека не было достойной пары обуви, чтобы представить нашу страну. Ну как я мог ему отказать? Но такой тенденции, чтобы я с утра до вечера только и занимался удовлетворением растущих потребностей близких людей, не было. Не было беспредела, о котором так любят говорить обыватели.
Правила советской торговли и правила сегодняшней торговли отличаются?
Безусловно. Разные принципы. Вроде кажется, что торговля тогда и сейчас — это одно и то же, но нет. Сейчас главная задача — получать максимальную прибыль, а раньше мы боролись за качество. Люди покупали обувь и ходили в ней по двадцать лет. А сейчас в этой же обуви толщина кожи уменьшилась вдвое, нитки намного стали дешевле, это уже другая обувь. Задачи, которые перед нами тогда ставили, — это максимально в большом и полном объеме удовлетворить спрос населения: и благополучных семей, и неблагополучных. Понятно, что на тот момент не было тех ресурсов, чтобы закрыть все потребности. Проблемы можно было снизить, подняв цены на обувь, но партийные и советские органы этого не допускали. По тем временам обувная промышленность выпускала по четыре пары на каждого человека, но далеко не все имели возможность покупать. Я и в Москве в Министерстве торговли тогда говорил, что мы делаем неправильные действия: в условиях дефицита распределяем товары на душу населения. Я говорил: «Учитывайте тот фактор, сколько человек зарабатывает!» Производительность труда в развитых регионах, и в том числе в Челябинской области, была намного выше, чем в Туркменистане, но обувь распределялась на душу населения. В результате на Югах были излишки товаров, а у нас был дефицит.
