В польских лагерях, даже в «благополучном», по мнению польских профессоров 1921 году, бывали случаи, когда оставшихся пленных раздевали, чтобы одеть отправляемых на родину. Красноармеец Каськов 18 июля 1921 г. в лагере Стшалково был посажен на 14 суток в карцер за то, что «на нем не было кальсон», которые отняли для того, чтобы одеть отъезжающего в Россию, а других не выдали (Красноармейцы… С. 644).
Но для тех красноармейцев, которые сумели выжить в нечеловеческих условиях польских транспортных эшелонов, Голгофа продолжилась в сборных и пересыльных станциях, о которых красноречивее всего сказал заместитель начальника санитарной службы Литовско-Белорусского фронта Войска Польского майор Б.Хакбейл: « Лагерь пленных при сборной станции для пленных – это был настоящий застенок. Никто об этих несчастных не заботился, поэтому ничего удивительного в том, что человек немытый, раздетый, плохо кормленный и размещенный в неподходящих условиях в результате инфекции был обречен только на смерть» (Красноармейцы… С. 167).
Зафиксированная смертность пленных на этих станциях была высокой. Например, в Бобруйске в декабре 1919-январе 1920 г. умерли 933 пленных, в Брест-Литовске с 18 по 28 ноября 1920 г. – 75 пленных, в тех же Пулавах с 10 ноября до 2 декабря 1920 г. – 247 пленных.
С учетом вышесказанного, достоверным представляется предположение о том, что в период пленения и транспортировки пленных красноармейцев с фронта в лагеря, значительная их часть (до 40%), как полагают некоторые российские исследователи, погибла. Это, в определенной степени, проясняет судьбу тех 40 тыс. красноармейцев, взятых в плен, но не попавших в польские лагеря для военнопленных.
Особенности польского учета и инспекционных проверок
Польские профессора З.Карпус и В.Резмер прекрасно осведомлены о том, что значительное количество документов о пленных красноармейцах в ходе Второй мировой войны были утрачены. Также им известно, что в 1919 и 1920 году польские власти фактически не вели достоверного учета ситуации с пленными красноармейцами. Поэтому, отстаивая позицию заниженного числа пленных и погибших красноармейцев в польском плену, они стремятся рассматривать эту проблему красноармейцев только через неопровержимые документальные свидетельства.
Господам З. Карпусу и В. Резмеру хочется напомнить, что их коллега польский профессор Яцек Вильчур (Jacek Wilczur), предложил достаточно объективную методику расследования массовых уничтожений военнопленных в отсутствии достаточных документальных свидетельств. В своей книге-исследовании «Nievola i eksterminacja jencow wojennych – wlochow w niemieckich obozach jenieckich. Wrzesien 1943 – maj 1945. Warszawa. 1969» ( Плен и уничтожение итальянских военнопленных в немецких лагерях для пленных. Сентябрь 1943 – май 1945. Варшава. 1969), он пишет, что в условиях отсутствия документов , свидетельствующих о точном количестве пленных, находившихся в лагерях, а также об их количестве погибших и уничтоженных, «можно полагаться только на показания свидетелей» (J. Wilczur, c. 161).
В отличие от проф. Я.Вильчура логика З.Карпуса и В.Резмера проста – рассмотрению подлежат только официальные документы. Если комендатуры лагерей ежемесячно 1 и 15 числа сообщали в Минвоендел данные о численности пленных (Красноармейцы… С. 59, 67, 197, 432), то, по мнению польских профессоров, нет оснований не доверять этим сведениям Неважно, что очевидцы заявляли о тысячах умерших в лагерях, главное, чтобы покойники были внесены в списки умерших, иначе… Подумаешь, что в желудке, умерших от голода красноармейцев, находили сырые очистки и траву. В Варшаве утвердили документ о вполне достаточной норме питания военнопленного и не может быть никаких сомнений в том, что он исполнялся во всех польских лагерях. И т. д. и т. п.
Польский учет в 1919—1921 гг., к сожалению, не всегда соответствовал реальной действительности. Весьма далеки от истины были также результаты некоторых проверок состояния лагерей для военнопленных различными польскими инспекциями. Это видно из целого ряда документов сборника «Красноармейцы в польском плену…».
Упомянутый нами майор Янушкевич, 20 декабря 1919 г. во время совещания в Верховном командовании Войска Польского обратил внимание: « на отсутствие учета пленных и особенно интернированных, прибывающих со сборных пунктов и просил о повторном издании соответствующих приказов» (Красноармейцы… С. 126).
5 сентября 1920 г. польский Генштаб издал приказ по итогам поверки 2-й, 3-й и 4-й армий в связи с тем, что «несмотря на неоднократные приказы, Верховное командование до сих пор не имеет точных данных о состоянии и численности пленных во 2-й, 3-й и 4-й армиях. Присылаемые донесения совершенно не содержат точных данных о численности пленных, захваченных отдельными армиями» (Матвеев. Новая и новейшая история. № 3, 2006). Однако этот приказ не оказал желаемого действия.
Поэтому 25 апреля 1921 г. в приказе Минвоендел Польши о порядке учета умерших военнопленных красноармейцев отмечалось, что ранее изданный приказ № 1939/Jenc. об учете умерших большевистских пленных выполнялся «неточно» (Красноармейцы… С. 541). Следует отметить, что основная масса пленных красноармейцев погибла именно в период военных действий 1920 г. и осенне-зимний период 1920/21 гг.
Приказ Минвоедел в апреле 1921 г. в плане реального учета умерших пленных уже мало что решал.
Известная польская общественная деятельница, член ЦК МОПР Польши, уполномоченная Российского общества Красного Креста Стефания Семполовская констатировала: «В начале власти, кажется, не вели правильно учета умерших. (Уполномоченные делегата говорят, что по различным причинам администрация лагерей часто скрывала или фальсифицировала цифры смертности)» (Красноармейцы… С. 586).
Кстати, польские власти в 1921 г., досрочно прекратили полномочия Ст. Семполовской, как представителя РОКК. Эта мужественная и честная женщина, во времена царизма много сделала для оказания помощи польским политзаключенным, многие из которых, впоследствии, в 1921 г. оказались у власти (Райский. С. 26, Красноармейцы… С. 850). В сегодняшней Польше городские власти Вроцлава планируют переименовать улицу Ст.Семполовской в улицу «Жертв Катыни» на том основании, что она сотрудничала с большевиками.
Однако вернемся к нашей теме. Председатель РУД (Российско-Украинской делегации в Смешанной комиссии по репатриации) Емельян Аболтин в феврале 1923 г. докладывал в НКИД РСФСР «Смертность пленных при вышеуказанных условиях была ужасна. Сколько умерло в Польше наших военнопленных установить нельзя, так как поляки никакого учета умершим в 1920 г. не вели. Самая большая смертность была осенью 1920 г.» (Красноармейцы… С. 704).
В октябре 1919 г. уполномоченные Международного комитета Красного Креста (МККК) д-р Шатенэ, г-н В. Глур и военный врач Французской военной миссии д-р Камю после посещения 4 лагерей военнопленных, расположенных в Брест-Литовске (лагерь Буг-шуппе, форт Берг, казарма Граевского и офицерский лагерь) констатировали, что «они поражены недостаточностью статистических данных по заболеваемости и смертности пленных» (Красноармейцы… С. 92).
