В последней записке от 8 июня 1943 года Фосс сообщал: «Дополнительно идентифицировано 26 трупов, порядковые № № которых занесены в прежних установках. Следующие 3 польских офицера представлены найденным документы; так как трупы не найдены, они не пронумерованы» ( подчеркнуто нами. – В.Ш. ).
Для доказательности приведем примеры из немецкого эксгумационного списка, когда в нем вместо трупов фигурируют документы. Указанные слева номера – это номера эксгумационного списка.
38. Brief mit Adresse: .... Kozelsk, Erholungsheim ,,Maxim Górki».
84. Obltn. Anzahl Visitenkarten, Notizbuch (darin sind die beiden Generale Bohaterewicz und Smorawinski erwähnt).
122. Notizbuch mit Adresse: Helena Koniczka, Lissa (Posen), Kirchring 2.
195. Liste mit 53 Namen, mit russischer Schieibmaschine geschrieben.
196. Zettel mit Adresse: Schneider, Tadeusz, Kozelsk. (Подробнее см. http://www.katyn.ru/index.php?go=Pages&in=view&i d=831).
Особенно беспокоило немецких экспертов дублирование имен «идентифицированных». Так, в письме Шпенглера из главного отдела пропаганды правительства Генерал-губернаторства президиуму ГКК от 27 июня 1943 года говорилось: «бумаги приводились в порядок различными ревизиями документов, в результате документы, принадлежащие одному трупу, при упаковывании раскладывались по различным конвертам. Поэтому, например, бумаги офицера оказывались разложенными по 12 различным конвертам» (подчеркнуто нами. – В.Ш. ). Вот откуда «двойники» в катынских захоронениях.
В письме Министерства пропаганды в президиум ГКК от 30 августа 1943 г. также указывалось, что подлинные документы убитых в Катыни польских офицеров «при упаковывании в конверты неоднократно перепутывались и частично оказывались положенными в конверты, принадлежащие различным покойникам» (подчеркнуто нами. – В.Ш. ). (Ссылки на немецкие документы см. в статье Сахарова «Германские документы об эксгумации и идентификации жертв Катыни (1943 г.)». (http://kprf.ru/rus_law/79589.html).
Обращает внимание тот факт, что ничтожную ценность произведенной в Катыни-Козьих Горах так называемой «идентификации» знали не только нацистские эксперты, но и их польские помощники. Так, на совещании, проведенном 10 июня 1943 г. в Кракове главным управлением пропаганды правительства Генерал-губернаторства с участием представителей Польского Красного Креста (ПКК) было констатировано: «до сих пор предоставленные и опубликованные в польской прессе списки трупов, идентифицированных в Kaтыни, недостоверны , так как только в немногих случаях соответствуют действительности» (подчеркнуто нами. – В.Ш).
В одном из писем ПКК, в частности, говорилось: «Из до сих пор поступавших списков мы лишь в немногих случаях можем считать данные достаточным основанием для информирования родных, так как при таком большом количестве имен отсутствуют личные данные, допускающие несомненное опознание умерших» (подчеркнуто нами. – В.Ш. )
Одним словом, можно с полной уверенностью сделать вывод о том, что в Козьих горах широко практиковалось, по выражению профессора Сахарова, «сводничество» неизвестных трупов со «счастливо обретенными» документами. Мнение, что обнаруженные в Катыни при трупе документы и бумаги являются надежным основанием для его идентификации, на поверку оказалось совершенно несостоятельным.
Даже в тех случаях, когда в списках Фосса фиксировались документы, якобы принадлежавшие убитому, это не могло служить гарантией правильной идентификации трупа, т. к. при нем могли быть документы и (или) бумаги, либо принадлежащие третьим лицам, либо содержавшие информацию о них (письма, открытки, конверты, записные книжки, визитки, фотографии и т.д.).
Фосс также отмечал, что «часть найденных документов, принадлежащих одной и той же личности, находилась в карманах форменной одежды одного трупа, а другие либо в песке могилы, либо при других трупах».
Однако даже присутствие в захоронениях документов, найденных на трупе, не был основанием для идентификации. Вновь обратимся к свидетельству польских судмедэкспертов Ольбрыхту и Сенгалевичу. Они считали, что идентифицировать личность, устанавливать дату и время смерти на основании найденных в катынских захоронениях документов, писем, дневников, следует только после того, как эти артефакты: «пройдут техническую и химическую экспертизы для установления качества бумаги, почерка, печати и для констатации изменений, которым они могли подвергнуться под воздействием разложения трупов и их длительного пребывания в земле, более того, документы эти должны пройти графологическую экспертизу при достаточном количестве сравнительного материала».
Как известно, команда доктора Бутца этого не осуществляла. В этой связи заявление немецких и польских экспертов об и дентификации 2815 личностей в катынских захоронениях является спорным .
На основании вышеизложенного профессор Сахаров сделал вполне обоснованный вывод о том, что находившиеся в руках немецких экспертов документы, бумаги и даже предметы, использовались ими, во-первых, в качестве заменителей реально не существующих трупов и, во-вторых, для «идентификации» трупов, изначально фигурировавших, как «неопознанные». Уже только это основательно подрывает доверие к спискам Фосса и соответственно к немецкому официальному эксгумационному списку в целом.
К сказанному выше следует добавить информацию о том, как нацисты устанавливали фамилии некоторых катынских жертв. Об этом в 2006 году в своих « воспоминаниях и размышлениях» », изданных в Варшаве в 2006 году, рассказал известный польский юрист профессор Ремигиуш Бежанек (Bierzanek, Remigjusz, 1912—1993). Он числился в списках катынских жертв под № 1105 , но после войны прожил в Польше долгую жизнь.
Бежанек писал, что весной 1943 года в польской печати появились сообщения о находке массовых польских захоронений в Катыни и были названы фамилии первых эксгумированных жертв. Польские семьи, у которых родственники попали в советский плен, стали обращаться в отделения Польского Красного Креста (ПКК) с просьбой выяснить, нет ли сведений об этих родственниках.
Вскоре польские подпольщики заметили странную особенность. В ряде случаев, после обращения в Польский Красный Крест, фамилия искомого человека через какое-то время появлялась в списке катынских жертв. Подпольщики решили проверить это предположение. Они направились в местное отделение ПКК и сообщили там фамилию Бежанека, как военнопленного, находящегося в СССР. В итоге фамилия Р.Бежанека вскоре появилась в списках катынских жертв. После этого Бежанеку пришлось срочно переменить место жительства, иначе он не дожил бы до наших дней.
О том, как нацисты расправлялись со свидетелями их фальсификаций, рассказал Эдвард Потканьский. У него был брат, друживший с польским офицером Марьяном Рудковским. В 1942 году немцы арестовали Рудковского и отправили в концлагерь Освенцим. Через полтора месяца его жена получила из концлагеря одежду мужа и извещение об его смерти. Кроме того, Рудковской предложили, если она хочет иметь пепел своего мужа, выслать по указанному адресу 500 злотых.
