— Я говорил вам, что этого делать нельзя, — тихо проворчал Легран, стискивая пальцами виски и опуская голову. — Вы понимаете, Мишель, что поставили под удар всех нас, всю нашу гуманитарную миссию здесь?
— А спасти жизнь одного человека — это не гуманитарная миссия? — возразила девушка.
— Один, это лишь один! — снова проворчал Легран. — Вы поймите, что он солдат, а мы пытаемся помочь сотням людей, мирному населению, которое оказалось в зоне гуманитарной катастрофы. Ведь кроме нас им помочь некому. А у нас первые результаты уже указывают на угрозу эпидемии. Еще немного, и будет пройден эпидемиологический порог.
— Морис, о какой арифметике вы говорите? — возмутилась Мишель. — Мы будем вычислять то количество людей, из-за которых стоит работать и рисковать, а из-за которых не стоит? Разве количество решает?
Медсестра вскочила с табурета и начала нервно ходить по палатке. Она говорила и говорила. О солдатах, которых в горячие точки отправляет страна и которые не имеют права отказаться. А есть еще и те, кто сознательно едет в такие места, чтобы помогать. Ведь каждый выполняет своей человеческий долг по-своему. Легран слушал и не возражал. Потом поймал девушку за руку, остановив ее, и покачал головой:
— Мишель! Зачем вы все это говорите? Я и сам сотни раз произносил эти слова, убеждая других. Я все знаю, все понимаю, просто… Просто я здесь отвечаю за вас всех. И если из-за этого русского солдата погибнете вы, другие врачи, что здесь и сейчас с нами, то я не смогу этого пережить. Лучше пусть и меня убьют со всеми.
Снаружи раздался звук шагов. Медики одновременно повернули головы и замолчали. Ну вот. Что-то произошло. Легран поправил очки, поднялся, с достоинством оправив на себе медицинский синий костюм, и вышел из палатки.
Два старых грузовика стояли возле лагеря миссии «Врачи без границ», а между палатками и модулями ходили боевики с автоматами, заглядывая в каждую дверь, в каждое помещение. Всех, кого они находили, грубо выталкивали наружу. Легран узнал в стоящем перед ним афганце того, кто распоряжался здесь, когда привезли того советского солдата. Последнего. Этого человека слушались даже начальник тюрьмы и все его садисты-надзиратели.
— Господин Имануло! — Доктор выпрямился и заговорил, глядя афганцу прямо в глаза. — Что позволяют себе ваши люди? Здесь много помещений стерильны, сюда нельзя заходить в грязной одежде. Вы еще не знаете, что в Панджшере возможна эпидемия…
— Замолчите! — грозно рявкнул афганец. — Замолчите и слушайте!
Врачи столпились перед ним, встревоженно посматривая на боевиков, хозяйничающих в лагере. Имануло обвел европейцев злобным взглядом, как будто убеждался, что все его слушают с надлежащим вниманием. Потом снова заговорил:
— На сборы своего имущества даю вам час. Бензин и провизию вам дадут. Вы отправитесь в сторону пакистанской границы и дальше будете разговаривать с представителями Пакистана. Там у вас будет достаточно работы. В этом грузовике, — не оборачиваясь, ткнул пальцем Имануло в сторону «барбухайки», — несколько пленных советских солдат. В пути вы можете оказать им медицинскую помощь. Сколько сможете, проедете на машинах, а потом пойдете пешком. И последнее! Если через час я застану здесь хоть одного из вас, не важно, мужчину или женщину, я лично застрелю этого человека. Не задумываясь. Все! Собирайтесь! Тюрьма и госпиталь закрываются!
Несколько автоматных очередей в воздух над головами медиков добавили им желания торопиться. Спорить или попытаться ослушаться было чревато страшными последствиями. Врачи понимали, что угроза Имануло не была пустыми словами.
Мишель посмотрела на Леграна, затем на грузовик, в кузове которого находились пленные советские солдаты. Врач только еле заметно отрицательно качнул головой: не сейчас, позже…
Рана снова начала воспаляться. Саид разбередил ее, открылось кровотечение. Перевязаться было нечем, кроме как отрезать полосу от нижнего края афганской рубахи. Ничего более чистого у Саида не было. Он завязывал узел пальцами и зубами и успокаивал себя: «Ничего за сутки со мной не случится. Доберусь, вколют мне лошадиную дозу антибиотиков, и будет полный порядок. А если не доберусь, то уже все равно».
Натянув снова рубаху и безрукавку, Саид вытер ладонью лоб. Нет, это не жара, это стала подниматься температура. Возможно, простудился в ледяной воде, когда почти ночь плыл по реке вниз по течению, или это из-за воспаления раны начался жар.
«Сейчас бы чаю горячего», — лениво подумал он, поднимаясь на ноги.
Саид уже несколько часов пробирался горными тропами, придерживаясь общего направления на юго-запад. Приходилось идти по осыпям, падать на крутых склонах, хвататься за колючий кустарник и снова подниматься. Пару раз он чуть не сорвался вниз из-за головокружения. Уже давно должны были показаться среди гор дома Рухи, но кишлака все не было видно.
«Я мог чуть-чуть взять южнее и пройти мимо. Он, наверное, остался у меня за спиной. Если я буду так идти и дальше, то скоро выйду к пакистанской границе. Я даже Кабул обойду с юга. Хотя на это у меня сил не хватит».
Саид остановился и стал осматривать местность вокруг. Тропа уходила дальше и постепенно сворачивала влево. Это точно значительно уведет его на юг. А если пойти напрямик, подниматься по пологому склону, то это днем опасно, на открытых склонах его можно увидеть издалека.
Он очень устал. Идти было все труднее, ноги не слушались. Хотелось упасть и лежать. «Ничего! — подумал Саид. — Сейчас дойду вон до тех камней, за ними спрячусь и немного полежу. Можно бы и поесть, но нет воды. Потом спущусь вниз к реке и напьюсь».
С этими мыслями он преодолел подъем до намеченной точки, где несколько огромных камней могли прикрыть его от чужих взглядов. Еще немного, еще чуть-чуть…
Опираясь на автомат и постанывая от боли в руке, Саид делал последние шаги. Где-то далеко, в другой части ущелья, снова стали слышны выстрелы. Стреляли часто. Иногда очень близко, иногда дальше. Причин этой стрельбы он не знал и в глубине души надеялся, что это подразделения Советской армии гонят душманов из ущелья. «Вот бы так и правда, — думал Саид, выбираясь на вершину гряды. — Я выхожу, а там свои ребята».
Он и правда увидел людей, только это были не свои. Это были моджахеды, и их было человек восемь. Они шли прямо ему навстречу, и он чуть было не попался им на глаза, хорошо, что успел опуститься на камни, а не торчал среди них, как столб.
Восемь вооруженных мужчин медленно шли к тем же камням, за которыми сейчас прятался Азизов. Шли осторожно, осматриваясь по сторонам. Двое были с биноклями, а один со снайперской «драгункой» на ремне.
«Не по мою ли душу?» — подумал Саид и, быстро похлопав себя по жилету, убедился, что все его боевое снаряжение на месте. Надо что-то решать. Ведь эта группа не просто гуляет, они идут целенаправленно именно к этим камням. Некуда тут больше им идти.
Использовать тактику пулеметчика? Подпустить поближе, метров на сто, и открыть по ним огонь из автомата? Гранатами они до него не добросят, а он… А что он? Ну, первой очередью, если повезет, уложит двоих или троих. Остальные залягут и начнут стрелять в ответ. Прижмут его огнем и станут обходить с разных сторон. Он же не сможет вести огонь сразу в нескольких направлениях. Или вообще его снимет снайпер. Как быть?..
