— Где все пленные? — рявкнул Букин.
Душман побледнел и затараторил что-то, прижимая руки к груди. Один из раненых, с прищуренными злыми глазами и шрамом на щеке, смотрел и кривил губы. Букин перевел взгляд на него:
— Что кривишься, сука? И до тебя еще разговор дойдет. Так куда дели всех пленных?
— Он говорит, что их увезли. Куда — не знает. Он был просто надзирателем, кормил, воду носил.
— Добрый какой, заботливый! — Лейтенант зло выматерился. Потом схватил тюремщика за шиворот, пригнул к земле и ткнул носом в засохшую кровь: — А что такое «красный тюльпан», он знает? А откуда на телах по два десятка ножевых ранений, он знает? Спрашивай! Про наших ребят спрашивай! Были тут шурави?
— Он не знает. Клянется…
— Смотрите! — Орешкин ткнул стволом автомата в колени раненого со шрамом на щеке и еще одного пленника, стоявшего с опущенными глазами.
Одежда у них была в крови, и это была чужая кровь. Чья — догадаться уже не трудно. Букин стянул с плеча автомат и приказал своим солдатам отойти. Все молчали, только один из пленников пытался о чем-то просить. Несколько коротких очередей и две длинных разнеслись эхом по склону горы. И как будто продолжением эха был крик капитана Воротина:
— Отставить, Букин! Приказываю прекратить!!!
Лейтенант опомнился только тогда, когда понял, что магазин автомата пуст, а его палец все давит и давит на спусковой крючок. А потом подбежал ротный и вырвал оружие из его рук.
— Что встали? Вниз, бегом! — приказал он разведчикам. И только когда последний отошел на расстояние, откуда не был слышен его голос, он стал отчитывать взводного: — Ты что, Леша? Спятил? Ты кого расстрелял? Это же единственные свидетели того, что здесь происходило! Ты понимаешь, что убил тех, кто мог дать показания? Убил ценных свидетелей!
— Командир, а ты пройдись по пыточным камерам и поймешь, — процедил сквозь зубы лейтенант. — А еще спустись к реке. Там плавает много бессловесных свидетелей. Они не расскажут, а вот их обезображенные тела все разъяснят. Все, что с ними тут творили эти упыри. Это же не люди, товарищ капитан!
— Что ты натворил! — покачал головой капитан. — Ты знаешь, кто этот со шрамом, которого ты убил? Это Ариф, ближайший помощник Имануло! Эх! Ладно… Пошли…
— Простите, сердце не выдержало, — пробормотал Букин, приходя в себя после вспышки гнева. — Я ведь не железный…
Полковник Дериглазов прибыл к подножию и сразу вызвал командира разведчиков к себе. Воротин стал докладывать о страшных находках.
Командир прервал его и коротко приказал:
— Пошли! Показывай…
Командиры, особисты и разведчики обследовали тюрьму до самого вечера. Допросили нескольких жителей Дехмикини и еще пару пленных, которых захватили во время боя уже восточнее горы Мадабай. В «канцелярии» тюрьмы разведчики рассортировали найденные документы. Кроме них, нашлось много личных вещей прибывавших сюда узников. Письма, описи, доклады, награды… Нашелся и журнал, в котором значилось более 200 фамилий. Судя по всему, все они были убиты. По непроверенной информации, здесь содержалось и несколько советских солдат, но установить это точно пока не удалось.
— Дай связь с «ноль-ноль-первым», — приказал Дериглазов.
Генерала Родионова не было на месте — убыл на совещание в посольство. Полковник рассказал о находке генералу Дубынину.
После короткого молчания Дубынин попросил быть внимательнее и осмотрительнее:
— Оставайся на месте, прими меры к сохранности следов и доказательств. Примерно через час я вылетаю к тебе. Командующему доложу…
Вскоре Дубынин прилетел, молча выслушал доклад Дериглазова, потом короткий рассказ Воротина о бое и велел проводить его на место пыток. К этому времени было осмотрено полностью помещение «канцелярии», и на берег из реки вытащены почти все трупы, которые зацепились в камнях в районе моста.
Медики, прибывшие с Дубыниным, несколько часов осматривали и освидетельствовали тела, составляли протоколы. Ответ был такой: явных европейцев среди замученных не обнаружено, но среди неопознанных убитых могли быть наши граждане, таджики и узбеки. Отличить их от афганцев не представлялось возможным, и вопрос оставался открытым.
К моменту прибытия генерала Родионова осмотр тюрьмы в основном был завершен.
— Этого преступления так оставлять нельзя, — хмуро заявил командующий. — Сколько времени нужно для полной зачистки этой части ущелья?
— Два дня, — уверенно отозвался Дериглазов.
— Хорошо, но ни часом позже. Сегодня же начнем подготовку. Сюда необходимо привезти журналистов. И не только наших. Весь мир должен узнать, кому помогают американский империализм, китайский ревизионизм и их марионетки из числа арабских стран! Пусть все знают, кто финансово поддерживает эту жестокость и дикость. Попутно необходимо развивать дальше мероприятия по поиску наших солдат, которые здесь могли находиться. Мне докладывали, что рядом с тюрьмой работали «Врачи без границ»?
— Так точно! Внизу, у западного склона был их лагерь. Лечили всех: и местных декхан, и моджахедов, и тех узников, к кому их пропускали. По оперативным сведениям, незадолго до нашей операции их вынудили уехать. Мы принимаем меры к установлению контактов с медиками, которые здесь работали. Возможно, что именно от них мы сможем получить сведения о советских солдатах.
— Да, это работу необходимо провести. Возьмите под свой контроль, Виктор Петрович!
— Хорошо, — кивнул Дубынин.
— Установили, откуда доставлялись пленные военнослужащие афганской армии?
— Основная часть была захвачена из Пишгора, после мятежа. Это те солдаты и офицеры, которые не перешли на сторону моджахедов. По нашим данным, часть пленных были расстреляны прямо в Пишгоре, часть убиты по дороге сюда. Большую часть казнили уже здесь.
Командующий повернулся к подполковнику Кравченко:
— У вас в миссии в Пишгоре оставались солдаты, когда вы убыли в Руху на совещание?
— Так точно, товарищ генерал. Охрана объекта! Трое солдат! Я не мог не оставить охрану! Я предполагал о том, что в гарнизоне что-то затевается, и предупреждал командира. Увы, не поверил мне! А у нас орудовали лазутчики душманов. Собственно, так и получилось, стоило колонне с самыми надежными бойцами отправиться за боеприпасами и продовольствием. Благодаря самоотверженности сержанта Бурхонова нам и удалось проскочить засаду. Я не мог предположить, что в Пишгоре сразу начнется мятеж. Думал, заваруху готовят к национальному празднику — чтобы раструбить на весь мир.
— Никто не мог предположить этого, — покачал головой командующий. — Враг хитер и коварен! Надо по каналам разведки связаться с Ахмад Шахом Масудом и поставить его в известность, что мы в курсе того, что тут творилось. А то он пытается играть в просвещенного и цивилизованного оппозиционера. Пусть знает о предстоящем приезде иностранных журналистов. Скандал ляжет на его плечи. Посмотрим, какова будет реакция этого «патриота». Мне кажется, мы сильно подорвем его авторитет репортажем с горы Мадабай. Особенно если об этом протрубят на весь мир не только наши журналисты, но и западные…
