– Госпожа Уолкотт, признайтесь честно: в последние семнадцать лет у вас возникало чувство, что Роджер здесь, с вами?
Глаза женщины наполнились слезами, но она, выпрямившись и крепко сжав губы, пыталась их сдержать. Потом кивнула энергично, решительно.
– Если вы не возражаете, я хотела бы осмотреть мансарду.
10
Противоугонная сигнализация, которую Мила слышала, когда заезжала в квартал, все еще орала вдалеке.
Поднимаясь по ступенькам внешней лестницы, ведущей в мансарду, Мила инстинктивно потянулась к рукоятке пистолета. Не то чтобы она верила, будто перед ней предстанет Роджер Валин собственной персоной, но реакция старой госпожи Уолкотт на ее последний вопрос заронила некоторые опасения. Конечно, это могли быть бредовые измышления одинокой пожилой женщины, но опыт подсказывал Миле, что страхи никогда не бывают беспочвенными.
Очень может быть, что в дом и правда заходил гость, молчаливый, а главное, нежеланный.
Второй раз за день Миле довелось обыскивать чужое жилище. Рано утром – дом Коннеров, где в кладовке обнаружилась девочка-привидение. Теория вероятности подсказывала, что на этот раз вряд ли так повезет, хотя кто его знает.
Дверь мансарды была заперта, но госпожа Уолкотт дала ей ключ. Пока Мила возилась с замком, сирена противоугонного устройства все вопила и вопила: то ли назойливое предупреждение, то ли наглая насмешка.
Мила взялась за ручку двери и повернула ее, все же на что-то надеясь. Помимо ожиданий, дверь не заскрипела, а отворилась с легким вздохом. Квартирка, открывшаяся ей, простиралась между скатами крыши. Ларь, ветхая кровать, матрас с которой был снят и стоял, свернутый, в углу; кухонька с двумя газовыми конфорками и крохотный туалет, встроенный в стенной шкаф. В отдалении луч света из слухового окна падал на рабочий столик, стоящий у стены, а над ним на стене виднелась небольшая витрина, вся покрытая пылью. Мила сняла руку с пистолета и медленно вошла, чуть ли не кожей ощущая, что вторгается в чье-то личное пространство.
Скорее, убежище, поправила она себя.
Никаких признаков того, что Роджер Валин заходил сюда. Все здесь казалось неподвижным, нетронутым на протяжении лет. Мила присела за рабочий столик. К одному из углов был привинчен зажим, над столиком – круглая лампа на гибком штативе, под ней – увеличительное стекло. Мила окинула взглядом миниатюрные инструменты, разложенные в безупречном порядке. Узнала отвертки и пинцетики, маленький ножик, чтобы вскрывать корпус часов, и лупу часовщика. Коробочки, полные винтиков и шестеренок. Подушечка для монтажа, деревянный молоток, масленка. И другие высокоточные инструменты, которых она не знала.
Если бы не проклятая сирена, которая никак не утихала, Милу охватил бы покой, исходящий от этих предметов. Она подняла глаза на витрину прямо перед собой. Там, на двух полочках, была выставлена коллекция часов господина Уолкотта.
Все остановлены магией единственной силы, способной побороть власть времени: смертью.
Так, навскидку, их было около полусотни, наручных и карманных. Мила стала рассматривать их через стекло. Заметила несколько фирмы «Лонжин», одни – «Тиссо», еще одни – «Ревью Томмен», на синем ремешке и в посеребренном корпусе, и очень красивые «Жерар Перрего», из стали. Мила в этом не разбиралась, но складывалось впечатление, что муж оставил госпоже Уолкотт маленькое сокровище, о котором женщина, кажется, и не подозревает. А ведь достаточно продать какие-то экземпляры, чтобы обеспечить себе более вольготную жизнь. Но нет, одумалась Мила. Чего желать женщине, которая осталась одна на целом свете? Ей хватает кота, который к ней лениво ластится, и воспоминаний, которые мириадами приходят к ней, приняв косную форму безделушек и старых фотографий.
В обрамлении слухового окна виднелся особнячок на другой стороне улицы. Мила попыталась прочесть мысли Роджера Валина. Твой дом был у тебя перед глазами, и складывалось впечатление, будто ты никогда не оставляешь мать одну. Но в то же самое время пребывание здесь позволяло тебе от нее бежать. Почему ты исчез через несколько дней после ее смерти? Где ты был? И почему сейчас вернулся? Какой смысл в этой твоей запоздалой мести? И что ты намерен теперь предпринять?
В мысли Милы вторгалась сирена противоугонного устройства, которая ревела все громче и назойливей. Почему Роджер Валин, прежде чем устроить бойню в доме Белманов, надел тот же костюм, в котором пропал? Почему той ночью звонил в прачечную самообслуживания? Почему никто ему не ответил? Роджер, подай мне какой-нибудь знак, доказательство, что ты здесь был! Что в глубине души ты тосковал по миру, из которого бежал, и захотел совершить прыжок в прошлое, в твое былое убежище.
Внезапно противоугонное устройство смолкло. Вой сирены, однако, все еще отдавался у Милы в ушах. Лишь через какое-то время тишина воцарилась повсюду: и в ней самой, и вокруг нее.
Тогда она и услышала тиканье.
Размеренное, как закодированное послание, настойчивое, как тайный зов; Миле слышалось даже, будто часы твердят ее имя. Она открыла витрину, чтобы определить, откуда доносится этот смутный сигнал.
Тикали старые часы «Ланко», недорогие, на ремешке из поддельной крокодиловой кожи, в тронутом ржавчиной корпусе, с трещинами на стекле и циферблатом цвета слоновой кости, пожелтевшим от времени.
Бывает, что часы начинают идти сами по себе, используя завод, накопленный годами. Но, взяв эти в руки, Мила поняла, что они пробудились от долгой спячки не по воле случая.
Кто-то недавно завел их: часы показывали точное время.
11
– Он здесь побывал, сомнений нет.
Мила сидела в машине перед домом госпожи Уолкотт. Только сейчас, в одиннадцатом часу вечера, ей удалось связаться с Борисом, который весь день был на разных совещаниях, где спорили, стоит ли сообщить прессе о массовом убийстве, а заодно раскрыть личность преступника и опубликовать его фотографию. Борис считал, что тем самым вступит в силу тактика выжженной земли, а еще выяснится, сможет ли кто-нибудь, узнав Роджера Валина по фотографии, раскрыть, хотя бы частично, тайну семнадцати лет, проведенных в небытии. Но Гуревич оставался непреклонен. Он полагал, что, если новость распространится, это только польстит массовому убийце и подтолкнет его на то, чтобы повторить единожды осуществленное. И в конце концов серый кардинал Управления настоял на своем.
– Отличная работа, – похвалил ее Борис. – Но на данный момент у нас другие приоритеты.
Совершив расправу, Роджер Валин замел за собой все следы. У них не было ни единой зацепки. А преступник вполне мог ночью начать все заново. В чей дом он вторгнется на этот раз? На ком выместит обиду?
– Проблема в том, что мотив, побудивший убийцу истребить семью Белман, вполне реален, но в то же самое время на редкость расплывчат. Уничтожить семью главы фармацевтической фирмы, которая производит чудодейственное, но слишком дорогое лекарство, – это не очень похоже на часть определенного плана, тебе не кажется? На кого теперь ополчится Валин? На главу ассоциации мужей, которые бросают больных жен, обремененных детьми?
