Спецагент поднял взгляд к потолку, к люстре.
Взял фонарик из рук Милы и посветил, обнаружив провода, протянутые от рожков: колокольчики из шлифованного стекла были наполнены маслянистой жидкостью.
– Что это? – отпрянула Мила.
– Зажигательная бомба.
Бериш, светя фонариком, проследил, куда идут провода: к двери в спальню. Направил луч на створку двери и увидел, что с одной из петель соединено примитивное устройство, состоящее из примотанных друг к другу скотчем двух электродов и батареи низкого напряжения. Если бы Мила открыла дверь, цепь бы неизбежно замкнулась. Бериш знал, что их ожидал не взрыв. Нет, на них бы обрушился водопад жидкого пламени, моментально сжигая одежду, а потом пожирая плоть.
Больше чем смерть – невыносимая мука. Излюбленное развлечение огненных созданий.
– Ушлый парень наш Майкл. – Спецагента восхитила простота, но в то же время изобретательность ловушки.
А Мила все никак не могла прийти в себя.
– Нужно быть внимательнее.
Бериш всего лишь оборвал проводок, чтобы обезвредить устройство. Они вошли в спальню.
Подойдя к плану, прочитали название улицы, отмеченной красным.
– Это недалеко. Кварталов девять отсюда. – Но Мила узрела на лице спецагента отражение собственного скептицизма. – Но кто сказал, что Майкл Иванович действительно оставил нам указание, а не пометил первое попавшееся место, чтобы заманить нас в огненную ловушку?
– Ну, это мы узнаем, только лично явившись туда.
49
Они поняли, что место – то самое, когда увидели на улице толпу.
Мила и Бериш подъехали к семиэтажному дому. Гудела противопожарная сигнализация, и жильцы выбегали из здания. Но дыма не было.
Они заметили, что снаружи припаркована патрульная машина. Дверца со стороны водителя распахнута, мигалка включена.
– Агенты, патрулирующие квартал, опередили нас, – сказала Мила, вылезая из машины. Сразу заметила консьержа, уговаривавшего людей расходиться.
Они с Беришем подошли с открытыми удостоверениями – Хич бежал следом.
– Где пожар? – спросила Мила, пытаясь перекричать сирену.
– Точно не знаю, но индикаторы дыма показывают, что это в квартире на пятом этаже.
– Кто там живет?
– Важная шишка из Управления полиции. Холостяк, зовут Гуревич.
Услышав имя инспектора, Мила и Бериш побледнели.
– Что происходит? – спросил последний.
– Когда раздался сигнал тревоги, я сразу начал эвакуировать жильцов. Но там, наверху, должен быть ваш коллега.
– Это единственный вход?
– Нет, есть и задний.
– Поэтому вы не видели, как кто-то посторонний покидает дом…
– Вроде не видел, но в таком переполохе ни в чем нельзя быть уверенным.
Бериш посмотрел на Милу:
– Ты должна позвонить Клаусу Борису, пусть высылает спецназ.
Она кивнула:
– А нам что делать?
– Подниматься, разумеется.
Гудок противопожарной сигнализации разносился по лестничной клетке и становился уже совсем нестерпимым.
Бериш знаком отдал Хичу команду «сидеть». Пес подчинился и остался сторожить на лестнице.
Добравшись до площадки, Мила увидела, что дверь в квартиру Гуревича приоткрыта. Обменявшись быстрым взглядом, они с Беришем встали по обе стороны от входа. Они провели обратный отсчет, трижды кивнули в унисон, потом спецагент переступил порог с пистолетом наготове, а Мила прикрывала его.
Квартира тонула в полумраке, от входа никого не было видно. Полицейские прошли еще несколько метров. Ни пламени, ни дыма. Но по коридору сильно несло горелым. Не обычной гарью, какая бывает при пожаре, отметила Мила. Что-то таилось внутри этой вони, какая-то горькая, пронзительная нота. Агент Васкес не сразу опознала запах. Такой точно издавала ее кожа, когда в былые времена Мила жгла себя раскаленным железом, чтобы испытать боль, в которой нуждалась.
Она заметила, что Бериш зажимает рукой рот, пытаясь сдержать рвотные позывы, значит и он понял. Потом дал ей знак следовать дальше. Они пошли.
Мебель была антикварная, на стенах картины старых мастеров. Всюду ощущалась тяжеловесная, солидная увлеченность прошлым. Темные обои и ковры добавляли строгости интерьеру.
Коридор, куда выходили двери комнат, напоминал живописную галерею. Было некогда задаваться вопросом, откуда у инспектора полицейского управления средства на этакую роскошь. Нужно было спешить.
Они подошли к комнате. По полу протянулась полоса света из открытой двери. Полицейские осмотрелись: не укрывается ли где-то убийца, не заманивает ли их в очередную ловушку. Потом вновь прибегли к ритуалу обратного отсчета.
И снова Бериш первым переступил порог. Миле передалось его смятение.
На полу, почти рядом, лежали два тела.
Агент из патрульной машины растянулся на ковре, пропитанном кровью, которая хлестала из перерезанного горла. Ничком, головой в их сторону, неподвижный.
Гуревича нельзя было узнать. Плоть его дымилась, испуская зловонные испарения. На обожженном лице ярко белели глаза, обращенные к потолку. Мила была уверена, что он мертв, но зрачки обратились к ней, словно узнавая.
– Займись патрульным! – проорала она Беришу, стараясь перекрыть сирену. – А я позабочусь о нем.
Мила встала на колени перед инспектором, не зная, что сделать, как облегчить его страдания. Одежда прилипла к коже, образуя слой, напоминающий кипящую лаву. Рядом валялась бархатная штора, сорванная с колец. Вероятно, полицейский сбивал ею пламя, пока Иванович не оглушил его. Там же стояла канистра, из которой поджигатель разбрызгивал горючее.
Мила обернулась к Беришу, который, не выпуская из виду дверь, склонился над патрульным в надежде уловить биение сердца. Чуть погодя он поднялся, качая головой.
– Гуревич еще жив, – сообщила Мила.
– Патрульные машины скоро прибудут, а вместе с ними наверняка и «скорая».
– Мы не знаем, вдруг Иванович прячется в квартире или где-то в доме, – и он, скорее всего, вооружен, раз перерезал горло этому бедняге. Нужно проверить все комнаты. – Мила видела, что и Бериш старается выработать какой-то план.
– Один из нас должен спуститься и объяснить нашим ситуацию, – сказал наконец спецагент.
Тут Гуревич схватил Милу за руку.
– Он в шоке, лучше тебе пойти, – заявила она.
– Я переговорю по рации с оперативным штабом и попрошу связать меня с бригадой «скорой помощи», чтобы заранее сообщить, в каком состоянии пострадавший. А ты не лезь на рожон, понятно?
Мила отметила, что Бериш неожиданно заговорил с ней каким-то покровительственным тоном. На мгновение ей показалось, что она слышит Стефа.
