Кайрус
ПРОТОКОЛ 16-01-UJ/9
Отрывок из аудиозаписи допроса, произведенного 28 сентября
года в Управлении федеральной полиции
. Время 17:42
Дознаватель: Где она?
Подозреваемый (хранит молчание).
Дознаватель: Что произошло этой ночью?
Подозреваемый (хранит молчание).
Дознаватель: Как ты связан с исчезновением агента Милы Васкес?
51
Обсессивный синдром наступает в процессе вырождения рутины.
Как будто мыслительный механизм, обеспечивающий постоянство привычек, заело, и он повторяет одно и то же действие все время, до бесконечности. И считает его непререкаемо важным, а главное – почти что жизненно необходимым.
В этом «почти что», однако, таится возможность прервать цепочку повторов, освободить личность, вывести ее из-под психологического гнета собственной навязчивой идеи.
В тот день, когда Саймон Бериш сформулировал это определение, выудив материал из антропологических штудий, он заодно понял, что для него избавления нет и он будет продолжать думать о Сильвии до конца своих дней.
Любовь заражает все памятью о себе, думал он. Любовь – это радиация.
Так, стоило прикоснуться к чему-то принадлежавшему к той краткой поре, когда они были вместе, – следовательно, к тому, что и она использовала, вертела в руках, сжимала в пальцах, – невидимые флюиды тоски, содержавшиеся в предмете, проникали в ладонь, поднимались к плечу, к спине, а затем опускались к сердцу.
За час до того, как Сильвия вошла в его жизнь, Бериш чистил картошку на ужин. Собирался готовить курицу. Повар из него был не ахти, но он старался.
В тот июньский день свет в городе изменился – майские тона, серые и ярко-желтые, перетекали в розовые и голубые. Двадцать градусов тепла, робкое предчувствие лета, температура такая мягкая, что о ней забываешь. Через открытое окно кухни доносился возбужденный гомон мальчишек, которые что-то не поделили на игровой площадке. Пронзительные крики ласточек, отзвучав в высоте, улетали в неведомую даль. По радио передавали только старые песни – The man I love Билли Холидей, I wish I knew how it would feel to be free Нины Симон, It don’t mean a thing Дюка Эллингтона и Moanin’ Чарльза Мингуса.
Саймон Бериш, в джинсах, в голубой рубашке с закатанными рукавами, подвязав смешной соломенно-желтый фартук с оборочками спереди, летал от стола к конфоркам, пританцовывая. Вдобавок еще и насвистывал.
Он чувствовал странную эйфорию, сам не зная почему.
Ему нравилась работа, нравилось, как он живет. Он был полностью, совершенно доволен. Отслужив два года в армии, понял, что естественным продолжением карьеры для него может быть только полиция. Он отличился в академии и через короткое время сумел пробить себе дорогу, заслужив звание спецагента гораздо раньше, чем то было принято в их округе. Назначение в программу защиты свидетелей, возглавляемую капитаном Стефанопулосом, явилось вишенкой на торте в тот незабываемый год.
Поэтому сейчас и здесь, на кухне старой квартиры в недорогом квартале, он неспроста был весел и заслуживал и аромат жареной курицы, и Мингуса, Эллингтона, Симон и Билли Холидей. Эти минуты ему предстояло помнить всю оставшуюся жизнь. Потому что через час все изменилось. И то, чем до Сильвии он был полностью и совершенно доволен, стало всего лишь утешительным призом.
Он снял квартиру неделю назад, подписав контракт вымышленным именем. Необходимую сумму взял из фонда программы защиты свидетелей. Деньги предназначались для текущих расходов, а также для приобретения фальшивых документов и санитарной книжки.
Комнаты были большей частью меблированы, но Саймон все-таки организовал поутру маленький переезд, перевез кое-что из своего настоящего дома, чтобы соседи обратили внимание на новых жильцов квартиры 37 г.
Хитрость тут вот какая: чтобы тебя не замечали, нужно бросаться в глаза.
Если просто занять помещение, люди наверняка начнут совать нос в дела таинственных обитателей, прибывших неизвестно откуда. Сплетни – главная опасность в его работе, они переходят из уст в уста со скоростью света. А ему и его подопечным лучше никогда и ничем не выделяться.
Никто не следит за тобой, никому ты не интересен, если ты такой, как все.
Поэтому, разгрузив фургон, он открыл окна, чтобы проветрить комнаты, и принялся расставлять вещи по местам.
Чтобы до конца сыграть роль заботливого мужа, который готовит уютное семейное гнездышко, не хватало только жены. Здесь имелась одна неувязка.
Бериш ее никогда не видел.
Но прочел материалы дела, которое передал ему Стеф. Это было не первое его задание, однако до сих пор ему ни разу не доводилось разыгрывать из себя супруга. «Типа брака по переписке, понимаешь?» – сказал капитан. И вручил ему обручальное кольцо, правда всего лишь позолоченное.
Квартира располагалась на первом этаже. Это могло показаться небезопасным, но Бериш специально выбрал такую, чтобы легче было бежать. «Когда защищаешь свидетеля, не поднимай пальбу, а убегай вместе с ним», – все время наставлял Стеф.
Услышав звонок, Саймон прекратил мыть посуду, вытер руки о фартук, снял его и пошел к входной двери встречать дорогую женушку.
На пороге, у домофона, стояла шикарная блондинка Джоанна Шаттон и ослепительно, как всегда, улыбалась ему. Бериш задумывался, почему ей, такой привлекательной, никак не удается найти себе мужчину. Коллеги по работе робели перед ее красотой и, может быть, поэтому окрестили ее Судьей. Но Саймон к ней относился с симпатией и считал очень способной.
Джоанна поздоровалась с ним, как со старым знакомым.
– Хорошо выглядишь, – заметила она, хлопая Бериша по животу. – Похоже, супружеская жизнь помогает сохранять форму.
Они расхохотались, словно знали друг друга всю жизнь.
Потом Джоанна объявила:
– Я привезла подругу, прямо сейчас ее встретила на вокзале. Говорит, что соскучилась по тебе. Позаботься о ней.
И она отошла в сторону, чтобы Бериш мог рассмотреть другую женщину, которая словно вросла в тротуар. Волосы цвета воронова крыла, заплетенные в косу, синий пиджак слишком велик для худощавой фигуры. В одной руке она держала чемодан, чуть изгибаясь под его весом, а другую сжимала в кулак, чтобы не соскользнуло обручальное кольцо, слишком широкое, – нужного размера не нашлось.
Сильвия оглядывалась вокруг с растерянным и грустным видом.
Саймон попытался поправить дело, выйдя ей навстречу с широкой улыбкой. Женщина позволила себя обнять, Бериш облобызал ее в щеку и тихо шепнул на ухо:
