– Скажи-ка, Бериш, как ты подключился к делу Кайруса?
Спецагент призвал на помощь всю свою выдержку:
– Мила Васкес сама пришла ко мне. Я сотрудничал с ней начиная с той ночи, когда случился пожар в красном кирпичном доме. – Он содрогнулся при одном воспоминании о гнезде Кайруса.
Шаттон оперлась об угол стола:
– Ты там был? Почему же не объявился? Почему позволил, чтобы Васкес одна отвечала за происшедшее?
– Потому что Мила не хотела меня впутывать.
– И ты рассчитываешь, что мы тебе поверим? – Судья медленно покачала головой. – Ведь это ты напал на нее той ночью в доме из красного кирпича, так?
– Что?! – Бериш опешил.
– Ты завладел ее пистолетом и инсценировал нападение.
– В доме кто-то был, но скрылся. Ведь вы сами признали тот факт, что из дома можно выбраться через канализацию. – Бериш терял над собой контроль и знал, что это добром не кончится.
– Зачем же пачкаться в сточных трубах, когда можно сойти с парадного крыльца? – насмешливо хмыкнул Клаус Борис.
– Что вы имеете в виду?
– Ты уверен, что, если мы произведем обыск у тебя дома, там не найдется пистолет Милы?
– Почему вы прицепились к этому пистолету, не понимаю.
Шаттон вздохнула:
– Потому что, видишь ли… Сегодня утром закончили исследовать место пожара. Тело человека не выдержало бы таких температур, тем более пластик и бумага. К металлам, однако, это не относится. А среди найденных металлических предметов нет пистолета Милы. Так где же он?
– Ребята, вам придется придумать историю покрепче, если вы и впрямь хотите пришить мне дело, – произнес Бериш насмешливо. – Иначе в один прекрасный вечер пятницы вы вляпаетесь по самое не могу.
Судья с Борисом снова переглянулись. У Бериша складывалось скверное впечатление, – похоже, на руках у них действительно что-то есть. Просто до поры до времени они ведут игру, дожидаясь подходящего момента, чтобы выложить козырь.
– В деле «неспящих» именно ты заплатил самую высокую цену, – начала Шаттон. – Я, Гуревич, даже Стефанопулос отделались легко и продолжали строить карьеру. Зато ты поддался чувству, совершал ошибку за ошибкой, пока все в Управлении не отвернулись от тебя.
– Мы оба знаем, как обстояло дело и за чью вину я расплачивался, – вызывающе бросил Бериш. – Ты просто пытаешься найти способ заставить меня замолчать.
Но Судья не сдавала позиций:
– Мне ни к чему твое молчание по поводу Гуревича. И мне не нужно прибегать к уловкам, чтобы прижать тебя к ногтю. Наоборот, то, что не тебя подкупили, и есть мотив…
Теперь Бериш по-настоящему испугался, но всячески старался этого не показывать:
– Мотив чего?
– Тяжело лишиться уважения коллег, – изрекла Судья с притворным сочувствием. – Терпеть от них оскорбления, слышать, как о тебе говорят гадости. И не за твоей спиной, а прямо в лицо. Это больно, особенно когда ты знаешь, что невиновен.
Куда Джоанна клонит? Бериш никак не мог понять, но нюхом чуял какой-то подвох.
– Кончается тем, что ты копишь обиду, даже думаешь, что заставишь их всех заплатить рано или поздно… – заключила Шаттон.
– Вы намекаете, что это я стою за всем происходящим? Что я организовал возвращение пропавших без вести и убийства?
– Ты смог их убедить, ибо, точно так же как они, всю жизнь терпел унижения. Основной твоей целью был Гуревич, а вместе с ним – весь корпус полиции. – Шаттон впала в неистовство. – Террористической организации нужна идеология, нужен план. И что может быть лучше, чем взять на прицел какую-то государственную структуру? Учреждение можно уничтожить вооруженным путем, но больше вреда принесет подрыв доверия. А ты имел зуб на Управление полиции.
Бериш не верил своим ушам:
– И как это связано с исчезновением Милы?
– Она обо всем догадалась, – вступил Борис. – С самого начала она была пешкой в твоих руках, ты завлек ее в тот домик из красного кирпича.
– Неправда.
Судья сделала вид, будто взвешивает его ответ:
– Ты манипулировал агентом Васкес, заставил ее поверить, что ты с ней сотрудничаешь. Все только затем, чтобы она не доложила по начальству.
– Подумай: какая выгодная позиция, чтобы наблюдать за ходом следствия, – поддержал Борис. – Оставаясь невидимым, вне зоны активных действий.
– Но когда Васкес все поняла, ты ее ликвидировал.
– Что?
– Я слышал, как вы вчера бурно ссорились в коридоре, – с полной убежденностью заявил инспектор.
– Ссора ничего не доказывает, – возразил Бериш столь же убежденно.
– Верно, не доказывает. – Судья хранила спокойствие. – Но есть свидетель, который видел, как ты уводил ее из дому прошлой ночью.
Первое, что подумал спецагент, – это неправда, они блефуют.
– И кто этот свидетель? – с вызовом спросил он.
– Капитан Стефанопулос.
61
У них на руках ничего нет.
Бериш опять сидел один в комнате для допросов и повторял про себя, что Шаттон и Борис наскоро состряпали обвинение в надежде, что он расколется. И чтобы именно Стеф? Зачем капитану так подставлять его?
На мгновение он испугался, что ему не говорят всей правды о Миле и что с ней случилось нечто ужасное. Но быстро успокоился, ведь им было бы выгодно сразу предъявить обвинение в… Слово «убийство» он не хотел произносить даже мысленно. Он пытался обдумать, что же на самом деле произошло, но отступался, не в силах вообразить худшее.
Однако теперь возникли другие насущные потребности. Попить, сходить в уборную. Стратегия безразличия не сработала, поскольку его до сих пор держали тут.
К этому часу прокурор наверняка уже сформулировал обвинение, думал Бериш. И скоро его отведут в камеру.
Кстати, а который час? В комнате для допросов часов не было, чтобы запутать подозреваемого, заставить его потерять ощущение времени. Его собственные забрали в момент задержания вместе с пистолетом и удостоверением. Но, произведя в уме несложный расчет, Бериш решил, что сейчас чуть больше восьми.
А ведь как прекрасно начинался день. Визит к матери Майкла Ивановича, возможно, предоставил ему ключ ко всему делу, но парадоксальным образом в данный момент он не мог этот ключ применить. Он даже подумал было предложить Судье и Борису обмен информацией, но что бы он попросил у них? Они ни за что бы его не выпустили.
И даже вряд ли поверили бы.
Единственная надежда – заронить в голову Шаттон мысль, что она может выгадать на этом. Бериш хорошо ее изучил: она примет любые условия, только чтобы на ней не висела вина Гуревича. Но для этого нужно сделать так, чтобы Джоанна выступила в выигрышной роли, одержала верх: пусть все думают, что именно ей удалось через двадцать лет раскрыть тайну Кайруса и «неспящих». Бериш был уверен, что журналисты уже что-то пронюхали и вскоре дело окажется в центре внимания публики.
