Вряд ли у них получится долго держать информацию под спудом.
Вдруг Бериш заметил, как дверь в комнату для допросов открывается, и тут же выпрямился на стуле. Похоже, его противники возвращаются. Так, пытаясь справиться с жаждой и потребностью помочиться, он приготовился ко второму раунду, молясь только, чтобы ему удалось продержаться как можно дольше.
Но в дверь вошел, пятясь, какой-то тип в синем спортивном костюме с эмблемой федеральной полиции и в бейсболке с козырьком, надвинутым на глаза. Бериш мгновенно насторожился: если человеку потребовалась такая маскировка, вряд ли он пришел с дружескими намерениями.
Спецагент вскочил, больше ему ничего не оставалось. Вошедший обернулся. То был Стефанопулос.
Капитан тотчас закрыл за собой дверь. Бериш воззрился на него в недоумении.
– У нас мало времени, – быстро проговорил Стеф, снимая бейсболку.
– Что тебе здесь нужно? Разве не ты меня подставил?
– Я, – с легкостью признался тот. – Извини, но так было надо.
Бериш не мог в это поверить, ярость закипала в нем.
– Надо?
– Послушай. – Стеф взял его за плечи. – Они решили пришить тебе дело еще до того, как Мила исчезла. Ты подходил как нельзя лучше: полицейский, затаивший обиду, встает во главе террористической организации. Им не пришлось бы вытаскивать на свет божий историю двадцатилетней давности, разве что ту ее часть, которая касается тебя и Сильвии, чтобы все увидели, насколько на тебя нельзя положиться.
– Но твои показания – улика, которой им недоставало.
– Да, но когда я от них откажусь, обвинение зашатается, и придется поведать об этом СМИ.
Бериш задумался. Неплохой план. Конечно, если Стеф готов отказаться от показаний. И тут он вспомнил о множестве телекамер, нацеленных на них:
– На нас сейчас смотрят, а ты только что признался…
– Не волнуйся, – поспешил успокоить его Стеф. – Все сейчас на совещании, которое ведет Судья, и в любом случае я отключил систему видеонаблюдения. Перейдем ко второй причине, по которой я пришел…
Бериш не знал, чего еще ожидать.
В глазах Стефа отразилась тревога.
– Когда они узнают, как все было на самом деле, ее перестанут искать.
– Что? О чем ты говоришь?
– Как ты сам знаешь, в случае исчезновения протокол составляют только по истечении тридцати шести часов с того момента, как субъекта видели в последний раз. Для полицейского этот интервал сокращается до двадцати четырех часов, но и этот срок для нее слишком долгий.
– Не понимаю, о чем ты.
– После того как мать Милы сегодня утром заявила об исчезновении, наши поехали к ней домой, проверить. «Хендай» до сих пор припаркован у здания. На двери нет следов взлома, но это ничего не значит. Она оставила телефон, ключи и даже запасной пистолет, который всегда носила с собой, потеряв табельное оружие во время пожара.
Бериш начинал понимать:
– Если предположить, что имело место преступление, незачем ждать сутки. И ты обвинил меня в похищении, чтобы ускорить розыск.
– Чтобы дать ей шанс, – поправил капитан, оправдываясь. – Ты все равно уже погорел, тебя вот-вот должны были схватить по обвинению в терроризме.
Спецагент посмотрел в глаза своему бывшему начальнику:
– Ты думаешь, что она это сделала, правда? Считаешь, что она исчезла добровольно…
Стеф выглядел удрученным:
– Не знаю, может, кто-то похитил ее, а потом вернул вещи в квартиру, чтобы мы подумали, будто она сама решила исчезнуть. Но я тебе уже как-то говорил: Мила склонна переступать черту. Словно что-то в ней ее толкает к саморазрушению; как бабочка летит на огонь, так и она стремится к опасности.
Бериш попробовал рассуждать:
– По словам Шаттон и Бориса, вчера вечером она вышла расстроенная из дома, где живет ее дочь.
Возможно, причина исчезновения как-то связана с дочерью. Что-то давно назревавшее прорвалось наружу. Бериш вспомнил, что говорила мать Майкла Ивановича: «Когда рискуешь потерять что-то одно, ты никак не можешь с этим смириться. Но когда можешь потерять все, вдруг понимаешь, что терять тебе нечего».
Спецагент понял, что именно в зазор между «всем» и «чем-то одним» и может внедриться Кайрус.
– Думаю, Мила хотела взглянуть собственными глазами, что там, во тьме, – с уверенностью заявил Стеф. – Но во тьме есть только тьма.
Бериш понял, что пора принимать решение. Времени терять нельзя. И он решился:
– Я знаю, кто такой Кайрус.
Капитан был не в силах произнести ни слова. Побледнел так, будто с ним вот-вот случится сердечный приступ.
– Пока я не могу сказать больше, – продолжал Бериш. – Но ты должен помочь мне выбраться отсюда.
Капитан вышел и через несколько минут вернулся с удостоверением Бериша и парой наручников. Спецагент не попросил, чтобы ему вернули пистолет, – когда объявляют охоту на человека, есть разница, вооружен беглец или же нет, и он не хотел предоставлять коллегам лишний повод стрелять в него на поражение.
– Зачем тебе удостоверение? – спросил Стеф, отдавая ему вещи.
– Чтобы попасть в одно место. – Больше ничего не прибавив, он застегнул на себе наручники.
Стеф взял его за руку, и они вместе вышли в коридор.
Караульные смотрели на них с изумлением, недоуменно. Капитан прошел мимо, не обращая внимания, как сделал бы любой офицер, отвечающий за свои действия. Даже приказал одному из караульных помочь сопроводить заключенного в туалет.
Поскольку Бериш за много часов ни разу никуда не просился, это казалось в порядке вещей.
Идя по коридору, они оглядывались по сторонам, надеясь не наткнуться на Клауса Бориса или на кого-нибудь из приспешников Шаттон. Дойдя до туалета, предназначенного для арестованных или задержанных, Стеф миновал его.
– Куда вы, сэр? – спросил сопровождавший их караульный.
Стеф обернулся, искоса взглянул на него:
– Пока не будут доказаны обвинения, я не допущу, чтобы один из наших ссал в уборной для задержанных.
И они направились в туалет для полицейских, где не было решеток на окнах. Когда пришли, Стеф оставил на страже агента, которого прихватил с собой, а сам вошел вместе с Беришем.
– Выжду пять минут, потом забью тревогу. – Он указал на окно. – Ты успеешь добраться до Лимба. Там есть запасной выход, позади здания. – Он вручил Беришу ключи от офиса, от своего дома и от «фольксвагена». – Машина припаркована рядом с китайской забегаловкой.
– Ты должен пойти ко мне и забрать Хича, – сказал Бериш. – Он целый день один, бедняга. Его нужно напоить, выгулять.
– Не волнуйся, – успокоил его капитан. – Сразу и пойду.
