Тяжело о другом, когда давит ошейник. Гордону не понять, он никогда не окажется в моем положении. И поведение его объяснимо. Власть развращает, не удивлюсь, если развлечения с бесправными арестантками – обычная практика для Второго отдела. А что, не пропадать же красавице, пусть напоследок вкусит мужского тела.
– Откуда у вас дар?
Промолчала. Какая разница, если я априори виновна.
– Клэр? – настойчиво повторил Гордон.
– От отца, – неохотно призналась я.
Лучше ответить, не хочу в пыточную! По телу пробежала волна крупной дрожи. Там каленое железо, щипцы, дыба. Палачу плевать, виновна ты или нет, его не разжалобят крики, а после… Я не выдержу, точно не выдержу, во всем признаюсь! Только поздно, суставы обратно не вправить.
Из глаз брызнули слезы. Я судорожно всхлипнула и отвернулась.
– Тихо, тихо, успокойтесь!
Инквизитор наклонился и ободряюще похлопал по плечу.
– Я не виновна, мастер Рэс, если вы дадите мне шанс, я докажу!
Не в силах сидеть, вскочила, в порыве чувств ухватила Гордона за руки и, сообразив, что делаю, тут же отпустила. Лишь бы он не воспринял как угрозу! Мог ведь подумать, будто собиралась задушить. Подняла взгляд и рассвирепела: он смеялся! Пусть беззвучно, но потешался.
– Казните!
До предела натянув крепившуюся к стулу цепь, гордо отвернулась.
Глупая, решила, будто Гордон Рэс человек! Вспомни, он заподозрил тебя сразу, еще до праздника, какого сочувствия ты ждала. Ему нужна кровь, и она прольется.
– Внимательно выслушаю, но сначала допрошу. Это обязательно, Клэр. Сядьте, пожалуйста, – мягко попросил Гордон.
И не подумаю, только голову повернула.
– Пожалуйста, – чуть повысил голос инквизитор.
Зачем, можно прямо сейчас позвать стражу и бросить меня в камеру, а протокол заполнить задним числом, приписав ледяной ведьме все нераскрытые преступления.
– Как же вы упрямы! – неизвестно кому в сердцах пожаловался Гордон.
Думала, он принудит сесть силой, но старший следователь поступил иначе – погасил лампу и раздвинул шторы. В комнату хлынул приглушенный зимний свет; на стеклах заиграло отраженное сугробами солнце. Гордон распахнул окно и зачерпнул немного снега с карниза. После подошел ко мне и зачем-то высыпал содержимое ладоней на волосы. Стояла и ничего не понимала.
– Ведьма, – кивнул инквизитор, довольный проделанным экспериментом, и пояснил: – Даже в ошейнике ледяная ведьма не теряет своей сути, снег на ее коже не тает.
Вот ведь, никогда не замечала.
– Разумеется, мы привлечем эксперта, – Гордон закрыл окно и таки сел за стол, – все оформят должным образом, но вы ведь не отрицаете наличия дара? – Покачала головой. – И расскажете мне об отце.
– Так нечего рассказывать, – вздохнула я и села. Инквизитор победил. – Я его никогда не видела, имени не знаю. Фамилию унаследовала от матери.
– И никогда не пытались узнать? – не поверил Гордон.
– Пыталась, но мама молчала, а я не помнила, куда она меня привозила. Какой-то дом в большом городе. Простите, – развела руками, – для маленького ребенка все одинаково. Я не выгораживаю его, действительно не знаю.
– Верю.
Это было первое «верю» Гордона Рэса, чрезвычайно важное, подарившее надежду. Может, инквизитор действительно хотел докопаться до сути, а не быстрее раскрыть дело? И я доверилась ему, чистосердечно поведала о своей жизни, утаив лишь имена помогавших мне людей: не хотела, чтобы они пострадали.
Инквизитор молчал, а я изучала узор паркетного пола, изредка кидая взгляд на окно. Если призвать всю силу, если…
– Не надо, – Гордон словно угадал мои мысли. – Никаких новых побегов. Ошейник крайне болезненно реагирует на попытки колдовства, вы обречете себя на долгие часы страданий. Лучше скажите, – он пожевал кончик самопишущего пера, – как прежде вы проявляли силу. Например, способны ли вызывать снежную бурю?
Напряглась, понимая, куда он клонит, и покачала головой. Лучше ограничиться тем, что имела неосторожность показать.
– Я всегда мечтала жить, как обычный человек, старалась дружить с соседями, никому не желала зла, – говорила и не понимала, зачем ему рассказываю. – Сила была, но использовать ее – встать на скользкий путь к Маре.
Именно так, тогда бы дар захватит власть над разумом, превратил в ту самую страшную ледяную ведьму из баек. Радовало одно: не нашлось наставницы, которая бы развила мои способности. Это такой соблазн – повелевать другими.
– Странно, – чуть слышно пробормотал Гордон, но я услышала.
Плечи снова поникли. Напрасно старалась. Ведьмы лгут, а ледяным чужды привычные желания. Вот если бы соврала, что втайне мечтала заморозить Перекоп, поверил бы. Закрыла лицо руками и затрясла головой.
– Почему вы мне не верите, мастер? – не спросила – простонала.
– Давайте без эмоций, Клэр, – инквизитор спустил с небес на землю. – Понимаю, вы давите на жалость, но правосудие строится на других принципах. Продолжим. Итак, вы держали лавку в Перекопе. Убитый часто заходил к вам?
– Нет, его пользовал врач.
– А все же? – не унимался Гордон.
Когда гончая травит зверя, она просто так не отступит, вот и старший следователь с упоением вбивал гвозди в мой гроб.
Нужно тщательно подбирать слова, Клэр, и молчать об Алане. Действие приворота должно было схлынуть, зелье вывелось из тела, сама себя не оговорю, никто не узнает.
– Ну, – задумалась, почесав переносицу, – заказывал пару раз порошки от головной боли для жены, только и всего.
– И? – Гордон ясно дал понять, ему известно больше, нежели я собиралась поведать.
С тяжким вздохом призналась:
– А еще иногда я видела его в управе, мой парень – стражник.
– Клэр, – укоризненно цокнул языком собеседник, – нехорошо лгать. Вторая попытка.
Когда он успел навести справки? Ну да, мы часто болтали, я навещала дочек Анаиса. Ума не приложу, как он оказался на злополучном постоялом дворе. Они с женой ладили, никакие дела службы не требовали рисковать в самую опасную ночь в году. Но лечила погибшего начальника стражи действительно не я, хотя не раз помогала советом.
– Это моя работа, – ответил Гордон на невысказанный вопрос. – Итак, признаете ли вы факт тесного знакомства с Анаисом Клетом?
– Признаю.
Куда деваться? Знала бы, что старший следователь не только в гостинице заседал и утренние визиты девушкам наносил, построила бы разговор иначе. Опять же о женихе промолчала, в итоге Гордон зацепился за неосторожное слово, добился имени Алана.
– Постойте, – инквизитор нахмурился, – не тот ли это молодой человек, которого вы навестили перед спешным отъездом из Перекопа?
