– Обедал здесь, пока занимался вашим делом, – запоздало объяснил выбор таверны старший следователь и обратился к женщине: – Мне баранины, прошлая чрезвычайно удалась. Гарнир на ваш вкус. Даме, пожалуй, утку. И кувшин сидра.
Неправильное у нас свидание: никаких салатов, вина.
– Совет чрезвычайно меня утомил и пробудил зверский аппетит, – по-мальчишески подмигнул Гордон, когда подавальщица удалилась. – Надеюсь, вы тоже не станете клевать, как птичка.
– Я не горожанка, мне есть можно, – пошутила в ответ.
Утка и сидр – замечательно, обычная вкусная пища.
– Знали бы вы, сколько едят некоторые горожанки! – рассмеялся инквизитор. – Я бы поостерегся платить за них в ресторане, можно разориться.
Принесли сидр, и спутник разлил его по кружкам.
– Ну, – Гордон провозгласил тост, – за вашу свободу!
– За мою свободу, – эхом повторила я и чокнулась с инквизитором.
Все выглядело чрезвычайно странным, неправильным и оттого милым. Как же я радовалась, что согласилась прийти сюда! Гордон не приставал, не сыпал банальными комплиментами, не усыплял мою бдительность. А еще он не соврал насчет аппетита – инквизитор буквально вгрызался в бараньи ребрышки. Я тоже не ковырялась в тарелке, благо готовить в таверне умели. В итоге снова заговорили, когда Гордон заказал десерт – яблочный пирог.
– Нехорошо вышло, – сокрушался он, – пригласил на свидание, а вышел обед.
Не иначе обитатели чертогов Мары дернули меня за язык:
– Еще не поздно все исправить.
После еды я разомлела, расслабилась, забыл, с кем сижу за одним столом. Гордон казался старым добрым приятелем, а не бывшим врагом и мучителем. Он устроился напротив меня и пристально изучал, а я не смущалась, улыбалась.
– Не поздно, только боюсь, опять не понравится. Хотя…
Мужчина на минутку задумался и, откинувшись на спинку стула, чуть прикрыв глаза, начал декламировать:
В туманной дымке, как виденье,
Растаяла ты без следа.
Но не проходит наваждение,
Лишив спокойствия и сна.
Потерянный, иду по свету,
Надеясь тень твою найти.
Забрала ты душу поэта,
Навеки раб своей любви.
Затаив дыхание, вслушивалась в тягучие строки, пропахшие жимолостью и лавандой, даже не заметила, как подавальщица водрузила на стол блюдо с пирогом. Умом понимала, Гордон хочет обворожить, произвести впечатление, но сердце упрямо не желало слушать доводов рассудка. Прежде я не интересовалась поэзией: деньги приносят прикладные знание, а для общего развития полезна история, сейчас же жадно впитывала каждое слово.
– Красиво!
По щеке скатилась одинокая слеза. Я сочувствовала неизвестному автору и желала ему встретиться с возлюбленной. Как тяжело, наверное, обрести счастье и потерять его на долгие годы.
– Вы совсем не похожи на ведьму, Клэр.
Гордон произнес это непривычно серьезно, гипнотизируя взглядом, а потом неожиданно попросил:
– Можно вас поцеловать?
Прежде ему не требовалось разрешение, зачем теперь? Растерянно кивнула. Дыхание участилось, сердце заныло. Сама подалась вперед, прикрыла глаза… и ничего не произошло. В недоумении уставилась на мужчину. Он улыбался! Довольно улыбался.
– Это… это мерзко!
Сгорая от стыда, терзаемая досадой, отвернулась. Глупо, как же глупо я выглядела! Остальные посетители таверны теперь начнут потешаться надо мной, тыкать пальцем. Осторожно, исподтишка осмотрелась. Люди, казалось, ничуть не интересовались нашим столом. Ведьма не спешила заморозить, инквизитор – арестовать, можно отсесть подальше и спокойно поесть. Право слово, Клэр, кого волнуют твои сердечные дела!
– Согласен, немного жестоко, но я обязательно поцелую вас, Клэр, просто хотел доказать одну важную вещь.
Инквизитор с невозмутимым видом принялся резать пирог, даже поинтересовался, хочу я кусок побольше или поменьше. Разумеется, я ничего не желала, только скорее уйти. Предчувствие таки не обмануло, свидание с инквизитором не могло закончится на приятной ноте.
– Не надо, Клэр.
Гордон положил свою руку поверх моей, когда я поднялась с твердым намерением покинуть «Шляпу и посох». Дернувшись, ударила по наглой ладони. Губы скривились в болезненную гримасу.
– Я не игрушка, мастер Рэс. Всего вам доброго!
Растворюсь в ночи и найду упокоение в разоренной лавке. Уткнусь в сырую подушку и переживу, сумею. Я заплатила малую цену, не дошла до конца кривой дорожки.
– Подождите!
Гордон не приказывал, но что-то в его тоне заставило покорно опуститься обратно на стул.
– Я хотел доказать, что вы сами себя обманываете.
Намек вышел прозрачным, но сдаваться я не собиралась. Пусть другие девушки падают в объятия мужчин, а мне нужны доказательства серьезности намерений. Мама поверила отцу, я усвоила чужие уроки.
Выждав немного и так ничего и не услышав, Гордон тяжко вздохнул.
– Хорошо, будь по-вашему. Поговорим об Олдене Монке? В последнее время только работа не вызывает у вас страха и раздражения.
Настроение мгновенно поднялось, я оживилась и поделилась новыми соображениями. Гордон прав, когда речь не шла о чувствах, тревога отступала. Пока инквизитор спорил с мэром, я еще раз обдумала странные ряды цифр в записной книжке ледяного колдуна и поняла, что они означали. Вовсе не карточные долги, хотя нечто схожее. Подобные записи, только нешифрованные вели в лавках. Не все могли приобрести товары, и им давали в долг. В конце месяца итоги подбивались, и покупатели расплачивались по счетам. Олден, судя по всему, тоже занимался ростовщичеством. Гордон мою идею одобрил, признал более правдоподобной. Стражники любили кутить, тратили много денег на женщин и выпивку, кое-кто играл в карты, вот и не хватало жалования. Олден мог ссужать их энными суммами, чтобы затем использовать в своих целях. Как того человека у гостиницы, который изображал ледяного колдуна. Или того, кто напал на нас в лавке.
– Начать нужно со стражи, – озвучила очевидное и проводила взглядом одного из офицеров.
Он вошел, заметил нас и сразу хлопнул дверью. Похоже, теперь я превратилась в проклятие местных стражей порядка. Сначала погиб Анаис, затем очаровала Алана, теперь еще и Олден. Еще решат, будто я Гордона очаровала, чтобы избежать наказания. Как в воду глядела! Снова стукнула дверь, и в таверну ввалились целая делегация во главе с тем самым сбежавшим офицером. Печатая шаг, хмурые, сосредоточенные, они направились прямо к нам и заключили стол в кольцо.
– Чем обязан, господа?
Инквизитор за неимением салфетки промокнул губы носовым платком и чуть отодвинул стул, готовый в любой момент подняться.
