– Ко мне приходила ледяная ведьма. Она знала Олдена и моего отца.
В номере будто закружились снежинки. Резко похолодало, хотя печи топили отменно. Гордон вмиг посуровел, размял пальцы и сухо, уже не как мужчина, а как следователь, осведомился:
– Как вы определили, что она ведьма?
Понимаю, появление колдуньи – чрезвычайное происшествие, в нашем маленьком городке и так перебор с магами.
– Она ушла снежным путем, легко, играючи.
Губы Гордона сжались в тонкую линию.
– Клэр, вы понимаете, насколько это серьезно? Если все пустые фантазии…
Кивнула.
– Понимаю и доверяю собственным глазам.
– Тогда идемте!
Старший следователь порывисто протянул мне руку.
Ох, что же будет? Мэр точно лишится власти, Перекоп займут гвардейцы, но страшило другое – та самая незнакомка в черном. По ее словам, она пришла познакомиться, но не для того ли, чтобы после убить. Ледяной город – идеальная месть.
Я все крепче сжимала пальцы Гордона. Они вселяли уверенность в благополучный исход дела. Пусть смотрят, пусть видят, вряд ли можно погубить мою репутацию еще больше.
– Опишите ее внешность, пожалуйста.
Увы, я почти ничем не порадовала инквизитора. Незнакомка подготовилась, догадывалась, к кому побегу.
– Очень жаль, что вы не знали своего отца. Он сильно насолил господину Монку, раз колдун выбрал вас в качестве жертвы.
Только сейчас поняла, куда мы направляемся – вовсе не к лавке, а к тюрьме. На немой вопрос Гордон пояснил:
– Никаких следов ведьма все равно не оставила, зато господин Монк может отказаться крайне полезен. Одно признание он уж сделал, дождемся второго.
– Какое признание?
Неужели выяснилось, чем ему насолил Анаис Клет? Там ведь не только в супруге дело. Повторюсь, ледяные не способны на страстную любовь. Ну, только слабые, вроде меня. Только вот я бы ни за что не убила жену Гордона. Страдала, плакала, но пальцем бы не тронула. Хотя колдуны немного иные, они жестче, собственники.
– Поведал тайну записной книжки. Там ведь значилось и имя покойного.
Вот так поворот! Я полагала, у Анаиса все в порядке с деньгами. Пусть он жил не на широкую ногу, но ни в чем себе не отказывал. Выходит, брал взаймы?
– Да, Клэр, факт остается фактом. Госпожа Клет косвенно подтвердила слова Олдена. У ее мужа серьезно заболела мать в другом городе, помочь мог только какой-то профессор. За услуги он брал очень дорого. Покойный сокрушался, что столько быстро не соберет, а потом внезапно успокоился.
Интересно, что чувствовал Олден, ссужая деньгами соперника? Злорадствовал, наверное, предвкушал скорую месть. А Анаис ни о чем не догадывался, даже о том, что нечаянно забрал чужую женщину.
– Соответствующую запись в книжке нашли. Помимо Клета, там вся верхушка Перекопа, даже мэр.
Вот так паук! Олден поневоле внушал уважение. Держал в руках все ниточки, хотя казался мелкой сошкой. Но если так, его отпустят. Стоит ледяному колдуну намекнуть, что он придаст огласке содержимое записной книжки, как члены Совета сообща бросят в ноги Великому инквизитору.
Поделилась опасениями с Гордоном, и он подтвердил, мэр уже приходил к нему, просил.
– Только в Перекопе сейчас моя власть, а ведьмы и колдуны вне юрисдикции обычных властей. Не беспокойтесь, Олдена осудят, улики никуда не денутся. Раньше надо было думать, а не покупать любовнице дорогие подарки.
Слова инквизитора вернули меня к ночи убийства. А что, если?.. Назовут наглым поклепом, но возможно же!
– А мэр не соучастник Олдена? – спросила шепотом, с оглядкой, чтобы никто не слышал.
Старший следователь ответил отрицательно.
– Исключено. Я лично допросил его и ту особу. Они успели уехать до темноты. Свидетели имеются.
– То есть Анаис Клет их не видел?
– Нет. Увы, на постоялый двор покойного привел вовсе не чужой моральный облик, а вот эта записка, – Гордон похлопал себя по груди. – Убийце следовало тщательнее обыскивать карманы жертвы, но Олден торопился. Даже ледяные колдуны бояться разгула сил Мары.
Я его понимаю, сама бы ни за что не вышла из дома без крайней надобности. Зло слишком сильно, никакая магия не убережет.
– Вечером дам почитать, – пообещал инквизитор, – когда сделают копию. Сами понимаете, вещь чрезвычайно важная, нельзя потерять. Нашлась во внутреннем кармане жилета покойного.
– Но ведь Анаиса убили не заклинанием! – вспомнила о капельке крови на губах покойного.
– Тонкой иглой, – подтвердил Гордон. – Потом заморозили.
Инквизитор мучил, чего-то не договаривал, с легкой насмешливой улыбкой посматривая на меня, а я мысленно вертелась словно уж на сковородке. Ну же, ну!
– А еще, – добавил любитель пыток, – Анаис Клет не останавливался на постоялом дворе.
– Как?! – выпалила я. – Но хозяин…
– Хозяин всего лишь его нашел и решил, будто гость собирался постучать в двери, но не успел.
– Но Анаиса действительно не было в городе в ту ночь, вы сами сказали, записка…
– А записку мы обсудим чуть позже, и я расскажу, как убитый оказался на постоялом дворе. Или выслушаем все из первых уст.
За разговорами мы приблизились к тюрьме. Ее построили на окраине Перекопа, чтобы не смущать покой мирных жителей. Двухэтажное вытянутое строение с узкими зарешеченными оконцами утонуло в сугробах. У входа переминался с ноги на ногу часовой.
Чуть затормозив движения Гордона, шепотом поинтересовалась:
– Вы его пытать собираетесь?
– Нет, в бирюльки играть, – раздраженно ответил инквизитор и, спохватившись, уже мягче добавил: – Не беспокойтесь, присутствовать не заставлю. Посидите, выпьете чаю в караулке.
Покачала головой. Чаю мне вряд ли нальют, для стражи отныне я враг.
Однако дойти до тюрьмы мы не успели. Воздух внезапно стал обжигающе холодным, каждый вздох отдавался болью в груди. Схватилась руками за горло и, случайно бросив взгляд за спину Гордона, с ужасом убедилась, угрозы ведьм редко расходились с действием.
Лед снаружи и лед внутри стремились навстречу друг другу, между ними тонкой прослойкой билось сердце – единственное, благодаря чему я еще жива. Так вот, что чувствую жертвы ведьм… Не пошевелиться, не произнести ни слова, даже головы не повернуть. Ноги, руки – все окаменело. Скоро вместо дыхания изо рта с облачком пара выпадет льдинка.
– Клэр?!
Надо же, я еще слышу.
Перед глазами мелькнуло встревоженное лицо Гордона. Глупый, ему надо бежать, спасаться: закончив со мной, ведьма примется за него. Людей убивать проще, они не сопротивляются. А он трясет, озирается, зачем-то расстегивает на мне полушубок.
