– Алло? – вопросительно сказала она.
Были сильные помехи – связь здесь явно не лучшего качества, но голос можно было расслышать неплохо.
– Привет, дорогая.
Она застыла на месте. Сжала челюсти.
– Стефан, – произнесла она.
– Я рад, что ты меня еще помнишь, – раздался голос Стефана.
– Как дела, дорогой мой мерзавец? – процедила она.
На том конце провода воцарилось молчание.
– Так… в общем, я правильно понял, что мы больше не вместе? – усмехнулся он наконец. – Ну, неплохо, быстро ты все смекнула.
– Да. Ты заставил меня поверить, что мы пара, забрался ко мне в квартиру и ограбил меня. Ненавижу тебя.
– Нет, ты не можешь меня ненавидеть. До того, как эффект полностью исчезнет, пройдет, я думаю, сорок восемь часов. Скажи спасибо, что я не налил тебе бокал целиком. Тогда бы ты никогда не отделалась от меня. Да и так, честно сказать, у меня всегда будет теплый уголок в твоем сердце.
– Иди к черту.
– Ну-ну-ну. После всего, что было между нами… – протянул Стефан.
– Между нами ничего не было.
– Но ведь ты этого не чувствуешь, правда?
Оснат молчала.
– Вот это я люблю больше всего в этих историях, – сказал Стефан. – Мозг знает одно, но сердце говорит другое, потому что это переживание – уже часть тебя. Твое сердце сейчас колотится, потому что ты бесишься или от страсти? Ты хочешь меня побить или обнять? – Он засмеялся, а Оснат почувствовала, что к горлу подступает тошнота. – Но так происходит всегда, солнышко. Любовь – всякая любовь – это всего лишь болевая бомба, которая ждет, когда ей взорваться внутри.
– Не звони мне больше, – гаркнула она в телефон. – Я не хочу тебя ни видеть, ни слышать! Никогда в жизни, урод.
– Секунду! – Стефан говорил твердо, но тихо и ядовито. – Я очень не советую тебе бросать трубку.
Оснат опустила руку с телефоном вдоль тела.
На том конце провода был кто-то, кто гладил ее по лицу, прижимался лбом к ее лбу и проникновенно заглядывал ей в глаза. В животе у нее что-то переворачивалось: желание слышать его голос боролось с порывом задушить его голыми руками.
Она снова поднесла трубку к уху.
– Любовь в любой момент может перейти в ненависть, если ты не в курсе, – сказала она тихо.
– Да-да, я знаю, – сказал Стефан. – Но я звоню не для того, чтобы выяснять отношения, которых у нас никогда не было. У вас есть кое-что, что мне нужно.
Оснат молчала.
– У вас есть еще одна бутылка виски, которая осталась после Хаима Вольфа, – сказал Стефан, – и мне она нужна.
– Я не знаю, о чем ты.
– Да ну, перестань, – ответил Стефан. – Скажи своей начальнице, что, когда она шатается по улицам и расспрашивает людей, надо фильтровать базар. Она может нечаянно выболтать детали, по которым кто-нибудь возьмет да и поймет, что к чему.
– При чем здесь моя начальница? – спросила Оснат.
– Мы еще долго будем так играть?
– Я сейчас положу трубку.
– Жаль, ты могла бы помочь кое-кому, – сказал Стефан.
Оснат услышала дрожащий голос:
– Алло? Алло? Пожалуйста, сделайте, что он просит. Алло?
Стефан снова взял трубку:
– Это был адвокат Йоханан Стушберг, прекрасный, умнейший человек. Своим умом он сумел – правда, не удержусь и отмечу: в последний момент – уберечь пальцы своей правой руки от нехирургической ампутации. От него требовалось всего лишь дать мне кое-какую информацию.
– Ты чокнутый.
– Нет, я целеустремленный. И благодаря этому я получаю то, что хочу, – сказал Стефан. – А ты просто пытаешься обзывать меня нехорошими словами, чтобы убедить саму себя, что ничего не чувствуешь. Ну, удачи. В любом случае я сложил два и два. Записи в журнале посетителей в доме престарелых, вопросы, которые задает на улице Вентор, умнейшие откровения господина Стушберга. Я знаю, кто такой Бен Шварцман, и знаю, что ночью он был у вас. И думаю, что вы оба понимаете, насколько ваша бутылка важна. Жаль, что я занялся только тобой, а не им, – это была ошибка, но я собираюсь это исправить. Я знаю, что у вас есть еще одна бутылка.
– Послушай…
– Нет-нет. Мы продолжим разговор только после того, как ты признаешь, что у вас есть еще одна бутылка. В подтверждение своих добрых намерений я обещаю освободить господина Стушберга, если ты скажешь, что это так.
Оснат не отвечала.
– Я жду, – сказал Стефан.
– У нас есть еще одна бутылка, – произнесла Оснат.
– Ну, был рад узнать.
Она услышала, как Стефан говорит адвокату: «Ты останешься в живых, Йоханан. Хорошие новости, правда же?»
Потом он снова обратился к ней. Спросил коротко и шепотом:
– Где бутылка?
– Спрятана.
– Где?
– Не знаю, – соврала Оснат. – Вентор где-то ее спрятала.
Издалека послышался крик Бена:
– «Аполлон-семнадцать»! Но без входа обратно в атмосферу.
Она поспешно зажала телефон рукой. Не дай бог Стефан это услышит.
– У вас двадцать четыре часа, – сообщил Стефан. – Я хочу, чтобы эта бутылка стояла на барной стойке в «Неустойке». Я захожу, беру ее и ухожу. А вы не мешаете мне.
– А если нет? – спросила Оснат.
– Оснатуш, честное слово, не заставляй меня говорить заученными фразами, – хмыкнул он. – Двадцать четыре часа. Ясно?
Оснат не отвечала.
– Пока, милая, – сказал он. – Целую, – и отключился.
19
– Мы не можем отдать ему вторую бутылку, – высказалась мадам Вентор.
– Ну, код он, предположим, расшифрует, но он же не знает про склад, – сказала Оснат. – Для этого ему нужно будет понять, о чем идет речь.
– Уж как-нибудь он доберется до склада, – вздохнула Вентор. – Он не дурак. Он знает, что там нечто очень ценное, и хочет это заполучить.
Они сидели в гостиной у мадам Вентор.
Железная дверь была закрыта, шкаф придвинут на место, все трое поднялись и уселись на мягких диванах вокруг столика.
– Вы думаете, он знает, что, собственно, он ищет? – спросил Бен. – Знает, что в бутылках?
– Он знает, что Вольф что-то прятал, – сказала Вентор. – Он знал Вольфа. Может быть, Вольф ему когда-то рассказывал про это.
– Если бы он знал, что есть целый склад переживаний, он мог бы просто прийти к вам и предложить поискать его вместе. По-моему, он понятия не имеет, о чем речь.
– Вряд ли он вообще думал о том, чтобы действовать вместе с кем-нибудь, – сказал Бен. – Скорее, он хочет заполучить склад целиком.
