— Задержите ее! — Это добралась до низа внушительного вида библиотекарша, рядом с ней семенил верный Максим Максимович.
В это время открылась входная дверь и в холл вошли два парня в синих комбинезонах с носилками, за ними поспешала полная докторша.
— Где тут больной? — спросила она.
— Вы куда это без пропуска? — вскинулся охранник. — Кто приглашал?
— Нас, дядя, не приглашают, — хмыкнул один парень, — нас вызывают. По телефону ноль-три!
— Сюда, наверх! — крикнула Вера. — Там раненый!
Увидев тело профессора, докторша покачала головой. Но, послушав пульс, схватилась за свой чемоданчик.
— Он жив? — спросила Вера.
— Сама удивляюсь, — призналась доктор, — по идее, после такого удара и минуты прожить не должен был. Но раз сердце все еще бьется, стало быть, удар не достиг цели. Давайте-ка, ребята, аккуратненько…
Пока врачи возились с раненым, Вера отошла в сторонку и позвонила Матвею.
— Все плохо, — шепотом заговорила она, — профессор ранен…
— Сейчас буду, — сказал Матвей и отключился.
В редакции газеты «Тайные знания» творился подлинный содом. Одновременно трещали три или четыре принтера, несколько человек разговаривали по телефону, рослая брюнетка со свисающей на глаза огненной прядью выясняла отношения с низеньким полным блондином, и лысый пузатый дядька средних лет устраивал профилактическую выволочку белобрысой девчонке в джинсовом комбинезоне. Все вместе это создавало нормальную творческую атмосферу.
— Я отдала тебе лучшие годы своей жизни! — восклицала брюнетка, отработанным жестом отбрасывая красную прядь. — А ты не можешь написать для меня одну несчастную колонку! Знаешь, Михайлов, кто ты после этого?
— Но, Люда, — вяло отбивался ее собеседник, — во-первых, ты отдала эти годы не только мне, а всей мужской части нашего коллектива, во‑вторых, эту колонку нужно написать к шести часам, а у меня еще интервью с Сигизмундовым не закончено…
— Сигизмундов никуда не денется, а на нашей дружбе ты можешь поставить крест!
— Скажите, где можно найти Ольгу Зипунову? — спросила Вера брюнетку, воспользовавшись паузой в разговоре.
— Да вон она сидит, — отмахнулась та, показав на стол возле окна, и тут же продолжила прерванный диалог: — Я всегда знала, Михайлов, что ты законченный эгоист, как все мужчины… И больше не проси у меня кофе и сахар!
Вера с Матвеем направились к окну.
Там сидела, склонившись над клавиатурой компьютера, невысокая пухлая женщина с коротко стриженными рыжеватыми волосами и такой розовой кожей, какая бывает только у натуральных рыжих.
— Это не она, — проговорила Вера вполголоса, порывисто схватив Матвея за руку.
— Ты уверена? — спросил Матвей, не заметив, что перешел на ты.
— Точно, — Вера окинула журналистку придирчивым взглядом. — Та была худее, выше и гораздо спортивнее.
Действительно, Ольга Зипунова выглядела рыхлой, медлительной и совершенно неспортивной особой. В ней не было ни намека на кошачью грацию загадочной незнакомки.
— Вы — Ольга Игоревна Зипунова? — спросил Матвей, подойдя к ее столу и внимательно взглянув на журналистку.
— Как пишется «субтропики»? — спросила та, подняв на Матвея сонный взгляд. — Через «Б» или через «П»?
— Через «Б», — машинально ответил Матвей. — Так вы — Ольга Зипунова?
— Да, это я… спасибо, так компьютер не подчеркивает… а что? Какое у вас ко мне дело? Вы, наверное, из сети компьютерных магазинов «Третий уровень»? Так я ни в чем не виновата, это корректор перепутал, когда правил верстку…
— Нет, я не из сети, я по другому поводу. Это вы брали интервью у профессора Рихтера?
— А кто это такой? — Журналистка растерянно заморгала.
— Точно говорю — это не она! — повторила Вера. — Она эту фамилию вообще первый раз слышит.
— Ну, почему же первый? — обиделась Зипунова. — Я ее точно где-то уже слышала! Рихтер — это ведь музыкант, да? Кажется, очень известный джазмен…
— Нет, мы говорим о профессоре истории Рихтере, — прервал ее Матвей. — Дело в том, что к нему под вашим именем приходила другая женщина. И там… там кое-что произошло.
— Что — она у него что-нибудь украла? — перепугалась журналистка.
— Мы не можем это разглашать в интересах следствия, — включилась в разговор сообразительная Вера.
— О, так вы из милиции! — оживилась Зипунова.
— Приблизительно… — ответила Вера уклончиво.
— Скажите, Ольга, — перебил ее Матвей. — Где ваше служебное удостоверение?
— Удостоверение? Должно быть здесь… — журналистка схватила со стола объемистую сумку и принялась рыться в ней, как деловитый бомж в помойке.
Вера и Матвей стояли рядом в ожидании.
Зипунова ушла в сумку чуть ли не с головой, время от времени оттуда доносились ее восклицания:
— Да вот же оно… нет, это пропуск в бассейн… а я-то думала, что потеряла его в Турции… а это как сюда попало?.. это вообще не мое… вот Валерка будет ругаться!..
Наконец, по прошествии нескольких бесконечно долгих минут, она снова показалась на свет божий и растерянно проговорила:
— Не представляю, куда оно могло запропаститься… а все-таки что там случилось?
В это время к ее столу подошла брюнетка с огненной прядью.
— Зипунова! — проговорила она агрессивно. — Они на тебя что — наезжают? Гони их в шею! Или я позову Вовочку…
— Они, кажется, из милиции… — затравленно пискнула Зипунова.
— Из милиции? — Брюнетка недоверчиво оглядела посетителей. — Тогда пусть предъявят!
— Ну, мы не совсем из милиции… — проговорила Вера.
— Что значит — не совсем? — Брюнетка прежним жестом отбросила прядь и надвинулась на гостей, агрессивно выдвинув подбородок. — Либо вы из милиции, либо вы никто! Нельзя быть почти из милиции, как нельзя быть почти беременной… тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!
— Мы не из милиции, — выступил вперед Матвей. — Но случилось кое-что серьезное. Профессора Рихтера убили. И там засветилась женщина с вашим удостоверением. Поэтому милиция к вам рано или поздно придет. И вам придется отвечать на их вопросы. Так что лучше подумайте сейчас — кто мог воспользоваться вашим удостоверением?
— Убийство? — Брюнетка заметно побледнела и попятилась. — Извини, Зипунова, мне нужно срочно писать свою колонку… Михайлов отказался, а главный уже рвет и мечет…
Она тут же исчезла, а Матвей склонился над испуганной Зипуновой и повторил свой вопрос:
— Так все же — кто мог взять ваше журналистское удостоверение?
— Не… не знаю… — проговорила Ольга дрожащим голосом. — Я живу совсем одна… у меня никого не бывает…
