— Я знал, что ты за мной придешь, — усмехнулся он, — понял это сразу. Ты просто не мог поступить иначе.
Сэм подавил подступающее раздражение. Сейчас не до разговоров и выяснения отношений.
— Повернись, Нострадамус. И не делай резких движений, а то в прошлый раз меня слишком быстро от тебя оттащили.
Улыбка архитектора времени немного поблекла, по лицу пробежала судорога ненависти. Он передернул плечами, но подчинился.
— Если в тебе осталась хоть капля любви к ней, — главное не позволить Зиновьеву задуматься раньше, чем он сделает то, что нужно. — Ты позаботишься, чтобы она была счастлива.
— Как романтично! Обязательно буду рассказывать эту историю нашим детям.
Сэм сцепил зубы и расстегнул сначала наручники, а затем доспех. Из-за поврежденного запястья Станислав принялся выворачиваться из жилета, как насаженный на крючок червь.
— Надеюсь, у тебя получится, — он швырнул ключи на траву. — Сам понимаешь, Город здоровья не прибавляет, а ты и без того заигрался.
— Не бойся, — Зиновьев цедил слова, — я справлюсь.
Станислав старался казаться спокойным, но губы его сжались в тонкую полоску. Он прекрасно понимал, чем ему грозит временной скачок, но Сэм к тому и вел. Стоит заикнуться о готовности поделиться силой, архитектор времени живо смекнет, что к чему.
— В твоих же интересах найти меня и обо всем рассказать. Я читал отчет Сильвена: сила сводит тебя с ума, только лекарь способен это исправить. Естественно, дар использовать ты не сможешь, но я постараюсь сделать так, чтобы в тюрьму тебя не отправили.
— Шеппард, ты окончательно свихнулся, если пытаешься парить мне мозг благими намерениями, — Зиновьев с силой швырнул наручники с обрыва, они глухо звякнули о камень, следом за ними отправился доспех. — Будьте вы прокляты! Все! Ты никогда больше ее не увидишь! Понял?!
Сэм обхватил себя руками и отвернулся, а в следующий миг Станислав бросился на него. Они покатились в пыль, сминая траву, камни впивались в кожу, содранные от умышленных промашек костяшки саднило. Надо отдать должное, архитектор времени дрался отчаянно — несколько ощутимых ударов под ребра Сэм пропустил отнюдь не специально. К ним уже бежали, и он позволил Зиновьеву насладиться победой, принимая резкий удар в солнечное сплетение.
— Тебя я щадить не буду, — прошипел тот, мертвая петля захвата энергии захлестнула жизнь. — Ты сдохнешь, Шеппард! Сдохнешь!
Сэм учился блокировать такую атаку, но сейчас именно это ему и было нужно. В голове словно что-то взорвалось, дикая нестерпимая боль разлилась по телу. Топот армейских ботинок совсем рядом. Силы стремительно таяли, перед глазами поплыли разноцветные круги. Только бы Зиновьев успел! Запоздало подумалось о том, что Станислав и впрямь способен его убить, но искаженное ненавистью лицо уже померкло в подступившей темноте.
Глава 26
Точка отсчета 26. Перезапуск
В дверь постучали, поэтому ответить Агнесса не успела.
— Буйабес приехал, — Ульяна вскочила, — и тортики!
Стук повторился — настойчивый, громкий: теперь уже в дверь просто колотили, а затем от души пнули ногой.
— Солнц, открой! Солнц!
Ульяна поморщилась: Зиновьев сейчас был последним, кого хотелось видеть. Еще больше не хотелось объясняться перед Агнессой, но его крики доносились даже сквозь оглушительный стук и грохот — так сюда сбежится весь отель, и все усилия Сэма и Ригана пойдут прахом. Она повернула ручку, Стас влетел в номер, будто за ним гналась стая дворовых собак, порывисто обнял.
— Стас… Стас, ты меня задушишь! Пусти!
Она подалась назад, и он разжал руки, пристально глядя на нее.
— Что это вообще было?!
— Просто захотел тебя увидеть.
— Ты же на Мальте должен быть.
Он смотрел ей прямо в глаза: бледный, со сжатыми в тонкую полоску губами, брови сведены на переносице.
— Как ты себя чувствуешь?
— Не очень! Ты чуть не выломал дверь номера.
Неожиданно Стас вздохнул и весьма ощутимо расслабился. Даже улыбнулся и подмигнул недоумевающей Агнессе.
— Здорово.
— Ты пришел узнать, как я себя чувствую?!
— А что в этом такого?
Ульяна лишилась дара речи. Он запросто перекроил ее жизнь, а сейчас заявился в Монако, чтобы спросить о самочувствии?!
— Дай хоть закрою, — она захлопнула дверь, развернулась, и оказалась лицом к лицу с ним. Словно не человека увидела, а его тень: с темными кругами под запавшими глазами, он побледнел в считанные секунды, на глазах. Сердце ударилось о ребра с такой силой, что она с трудом сдержала крик.
— Господи! Стас, ты меня пугаешь.
— Нам нужно поговорить. Сейчас.
Ульяна виновато посмотрела на Агнессу, а вот Стаса, похоже, ее присутствие совсем не смущало. Он не выглядел, как человек, который понимает, что делает. И точно не выглядел здоровым.
— У тебя все хорошо?
— Нет. Я не могу без тебя.
— Что?!
— Можешь не напоминать. «Я люблю Шеппарда, и бла-бла-бла». У тебя нет другого выхода. Только остаться со мной. Тогда все будет так, как должно быть.
Она вздрогнула, как от пощечины. На миг даже показалось, что кожу печет, и Ульяна не сразу поняла, что кровь действительно прилила к щекам. Голова вдруг стала дурной и тяжелой, что-то не давало покоя — такое бывает, когда пытаешься вспомнить что-то важное, и не можешь. Только его голос вытолкнул в реальность, как вода поплавок.
— Я хотел бы сделать все по-другому, — Стас привалился к стене рядом с дверью. — Я много глупостей наделал, но жизнь без тебя — это слишком. Ты не понимаешь, но это не просто слова. Я хотел все поправить… все, с самого начала, но у меня не хватило сил. Ни у кого бы не хватило. Слишком много времени прошло.
Ответить не успела: его лицо на глазах заливала мертвенная бледность, носом пошла кровь, капая на белоснежную рубашку. Ульяна бросилась к нему, и вовремя. Он оседал на пол, она едва успела его подхватить, чтобы не разбился. Затрясло — то ли саму, то ли передалось от Стаса. Его колотило, но дрожь шла и по ее рукам, растекалась по телу.
Агнесса оказалась рядом в мгновение ока, Ульяна растерянно взглянула на нее, но встретила жесткий холодный взгляд — поразительно, даже не представляла, что та может быть такой. Лекарь наклонилась, помогла его уложить.
— Принеси воды, — скомандовала она, ощупывая его голову.
Ульяна метнулась в спальню — кажется, там остался графин, нашла его на тумбочке, вернулась в комнату, протянула заполненный до краев стакан. Вода только чудом не расплескалась, потому что рука дрожала знатно. Судороги у Стаса прекратились, Агнесса тоже замерла, только зрение пробужденной улавливало исцеляющее мерцание золотистых искр.
