генерал-лейтенант, губернатор, командующий войсками острова
По приказу его превосходительства, Г. Горрекер, военный секретарь
По указанию губернатора, в совете острова, Т. Х. Брук, секретарь правительства острова
№ XVIII
Лонгвуд, 20 июня 1818
Подполковнику Ласкеллю, командиру 66-го пехотного полка
Сэр, лейтенант Риердон вашего полка поставил меня в известность о том, что вы поручили ему уведомить меня, «что подполковник сэр Томас Рид информировал вас о том, что его превосходительство губернатор был очень недоволен тем, что я являюсь почётным членом офицерского клуба 66-го пехотного полка и что я недостоин общества офицеров полка; что вы видели часть переписки между губернатором и мною, которая была отправлена в Лондон; и что вы считаете, что я раздражаю губернатора. Что вы намерены созвать собрание офицеров, чтобы дать мне понять, что пока конфликт между губернатором и мною не будет улажен, я буду лишён чести обедать вмести с офицерами полка в офицерской столовой. И что вы полагаете, что лейтенанту Риердону следует в частном порядке намекнуть мне, что я должен без лишнего шума отказаться от членства в офицерском клубе».
Переданное вам заявление о том, что я совершил нечто такое, что делает меня неподходящей личностью для общества офицеров 66-го пехотного полка, я расцениваю как подлую и коварную клевету. Я не раз требовал и в настоящее время готов предстать перед любым компетентным судом чести для того, чтобы отвергнуть любое обвинение, которое может быть предъявлено мне, будь то в виде каких-либо подозрений, сомнительных предположений, доносов шпионов, необоснованных доказательств или в виде прямых обвинений. Если есть какое-либо основание, на котором можно построить подобные клеветнические обвинения, то почему бы, на что каждый англичанин имеет право в соответствии законами своей страны, не отдать меня под суд. Но его превосходительство сам в письме, написанном под его диктовку, отказался «предъявить какие бы то ни было обвинения против моего поведения в целом». Только благодаря честному и открытому расследованию того позорного источника, из которого порождаются тайные обвинения против меня, можно будет совершенно точно выяснить и продемонстрировать, что отказ смириться с устными инсинуациями, противоречащими моей совести, как раз и явился причиной гнева и гонений, которым я подвержен.
Пусть те, кто сознаёт свою вину, прибегает к нечестным и тайным поступкам. Гласности, а не утаивания, вот чего я желаю; и для того чтобы уладить конфликт между губернатором и мною, я буду чрезвычайно счастлив представить всю упомянутую переписку офицерам 66-го пехотного полка для их тщательного рассмотрения и обсуждения. Я готов полностью согласиться с их решением, принятым на основании их расследования. Я также безоговорочно готов предстать перед любой проверкой моего поведения, которая может посчитаться необходимой, проведённой вами или офицерами.
Я слишком преисполнен доверия к справедливости, честности и великодушию, которыми так известен офицерский корпус 66-го пехотного полка, чтобы предположить, хотя бы на минуту, чтобы офицеры полка приговорили, не выслушав, к бесчестью (наказание худшее, чем смерть) офицера, которого они считали достойным ежедневно сидеть рядом с ним за общим столом. Поэтому, сэр, я прошу снизойти до встречи со мной, чтобы выслушать мою защитную речь до того, как принять своё решение, если только его превосходительство в самом деле не отдаст приказа о моём изгнании из офицерского клуба. В этом случае я прошу вручить мне копию приказа в письменном виде, чтобы показать, что подобная мера была принята в результате своевольного акта одной личности, а не в результате мнения весьма уважаемого корпуса офицеров.
Остаюсь, сэр, с глубоким уважением к вам.
Ваш покорный слуга,
Барри Э. О’Мира, врач
№ XIX
Перевод письма принцессы Полины Боргезе лорду Ливерпулю
Рим, 11 июля 1821
Милорд, аббат Буонавита, только что приехавший в Рим с острова Святой Елены, который он покинул 17 марта этого года, привёз с собой весьма тревожные новости о состоянии здоровья императора. Я прилагаю копии писем, которые опишут вам во всех подробностях его физические страдания. Болезнь, которой он поражён, для острова Святой Елены является смертельной. От имени всех членов семьи я требую от английского правительства смены для него климата. Если в столь справедливой просьбе будет отказано, то это будет означать, что он приговорён к смерти. В этом случае я требую разрешения выехать на остров Святой Елены для того, чтобы присоединиться к императору и присутствовать при его последнем вздохе.
Прошу вас, милорд, проявить великодушие и, не мешкая, ходатайствовать об этом разрешении у вашего правительства, чтобы я смогла, как можно скорее, выехать на остров Святой Елены. Так как моё состояние здоровья не позволяет мне путешествовать по суше, то я планирую взойти на борт корабля в Чивитавеккья, чтобы оттуда проследовать в Англию и там воспользоваться первым же кораблём, который может отплыть на остров Святой Елены. Я бы хотела, чтобы мне разрешили посетить Лондон, чтобы там обеспечить себя всем, что может оказаться необходимым для столь продолжительной морской поездки.
Если ваше правительство будет упорствовать в том, чтобы страдания императора закончились его смертью на скале Святой Елены, то я умоляю вашу светлость, чтобы вы смогли дополнительно позаботиться о том, чтобы устранить все трудности, которые могут задержать мой отъезд, не дав королевскому двору в Риме возможности воспрепятствовать моим планам. Я знаю, что минуты императорской жизни сочтены, и я буду вечно укорять себя за то, что я не всё сделала в моих силах, чтобы облегчить его последние часы и доказать мою абсолютную преданность его августейшей особе. Если в момент моего отъезда в Легхорне окажется какой-нибудь английский корабль, то я прошу оказать мне любезность, разрешив кому-нибудь забрать меня из Чивитавеккья и привезти в Англию.
Я прошу вас, милорд, чтобы вы передали моё письмо и приложенные копии г-же Холланд, которая всегда доказывала свой огромный интерес к судьбе императора. Прошу вас заверить её в моих искренних к ней чувствах дружбы и принять мои уверения в таких же чувствах к вам.
Принцесса Полина Боргезе
Переводы приложенных писем
От д-ра Антоммарки синьору Симеону Колонна
Остров Святой Елены, 17 марта 1821
Мой дорогой друг, в своём предыдущем письме от 18 июля прошлого года я сообщал вам о болезни (хронический гепатит), свойственной этому климату, которая поразила императора Наполеона, о коренном улучшении, достигнутом в результате продолжительного и разумного лечения, а также о тех последующих значительных изменениях к худшему, в связи с которыми коренное улучшение состояния больного сменилось нынешним положением дел. Продолжая сейчас отчитываться о его состоянии, я должен сообщить вам, что со времени, упомянутого мною, его величеству с каждым днём становится все хуже. Таким образом, за шесть месяцев заболевание желчных внутренних органов развилось до такой степени, что функции печени полностью нарушены и, соответственно, функции пищеварения почти отсутствуют.
