– Надеюсь, ты
не слишком расстроилась из‑за вчерашнего увольнения? – продолжал
отец. – Лично я считаю, что это к лучшему. Промоутер – тяжелая,
неблагодарная работа. Да и бессмысленная, по большому счету. Не знаю, как ты, а
я люблю приносить пользу людям, видеть результаты своего труда…
Блин, ближе к
делу, папа! Зачем перед подарком мне читать целую лекцию?!
– В общем, у
меня есть однокурсник, Слава Ганич. Ты, наверно, помнишь, я про него рассказывал.
Это владелец сети закусочных… как ее?
– «Гуддэй», –
сказала мама.
– Да, вот
именно. Насколько я знаю, они там берут людей с шестнадцати лет. К тому же есть
перспектива карьерного роста. Ну, это так, на будущее… Не сейчас, конечно,
сначала надо школу закончить. В общем, я сейчас позвонил Ганичу, и он готов
взять тебя и твою подругу. В ближайшем к нам кафе как раз есть вакансии. Ты там
бывала?
Бывала ли я там?!
Он еще спрашивает!
«Гуддэй» был
отвратительным фастфудом, никогда не возвращаться в который я обещала себе
после каждого посещения. Еду там подавали не в разноцветных коробочках, как в
«Макдоналдсе», и не на одноразовых тарелках, как в заведениях более низкого
пошиба, а на безобразных картонных подложках. Пол в «Гуддэе» вечно был
затоптанный, тулет немытый. Кроме гамбургеров, картошки фри и куриных крылышек
там подавали «фирменное блюдо» – жаренные во фритюре пельмени. Я никогда не ела
это убожество. А вот Таньке они, кстати, нравились, что и неудивительно. У нее,
как мы знаем, вообще была кармическая связь с этим продуктом.
Отдельной
«изюминкой» самого паршивого фаст‑фуда во вселенной были его работнички…
– В
«Гуддэй»?! Но папа, это же такое омерзительное место! И трудятся там одни
идиоты! Ходят вечно как вареные, зевают, обслуживают по полчаса… причесаны кое‑как!
Мама почему‑то
засмеялась над моей последней фразой.
– Вот и
подашь им пример! – сказал папа. – Чем хуже там работники, тем лучше
будешь смотреться ты на их фоне!
Хм… логично! Такая
идея мне нравилась. Но…
– Папа, не
могу же я быть какой‑то там подавалкой!
– А,
собственно, почему?
Я замешкалась.
– Ну… Я что,
кофе буду подносить? Со столов убирать, как служанка? Полы мыть, ага?
– Да. А что в
этом такого? Ганич тоже был официантом, мыл полы, носил подносы до того, как
стать директором ресторанной компании.
– Типа, надо
сначала пожертвовать чем‑то, унизиться, прежде чем стать уважаемым
человеком, так, что ли? – спросила я. – К этому ты клонишь?
– Я клоню к
тому, что пора бы тебе перестать считать себя звездой и начать уважать других
людей! – вспылил отец. – Между прочим, я и сам когда‑то работал
в ресторане, и ничего зазорного в этом не вижу! Думаешь, ты чем‑то лучше
тех, кто готовит еду и моет посуду?! Интересно, чем? Спустись с небес на землю!
Мама постаралась
сгладить конфликт.
– Уля, соглашайся, –
мягко посоветовала она. – Зарплата там восемьдесят рублей в час, да еще и
кормят бесплатно.
Восемьдесят в час!
Это вам не диски дурацкие обрабатывать. Да и кормежка… Я сразу вспомнила, как
голодала и холодала, раздавая рекламу на перекрестке. Может, и правда работать
в фастфуде не так уж позорно? Эх, наведу я у них там шороху! Сделаю из «Гуддэя»
самый шикарный ресторан во всей Москве!
Первый рабочий
день начался отвратительно: с надевания униформы. Рубашка в бело‑синюю
клеточку, напоминающая кафель в советской ванной, и такая же бейсболка делали
человека больше похожим на клоуна, чем на работника общепита.
Вообще, было бы
гораздо симпатичнее и эффектнее сделать униформу в какой‑нибудь другой
гамме. Например, шоколадно‑коричневый с бежевым. Или красный с серым – и
ярко, и элегантно. Да взять хотя бы самый простой вариант: красная рубашка,
черный фартук и синие джинсы! Это смотрелось бы аккуратно и никого бы не
уродовало. Вот если бы у меня было свое собственное кафе… Надо будет как‑нибудь
нарисовать для него форму. Интересно, что получится…
Впрочем, мечты
мечтами, а сегодня до самого вечера придется ходить в застиранном и заношенном
клетчатом безобразии.
– Думаешь, я
не выгляжу идиоткой в этом прикиде? – с надеждой спросила я у Татьяны.
– А ты надеялась
произвести впечатление интеллектуалки? – ушла от ответа подруга. –
Смотри, вон начальство идет. У него сейчас спросишь.
Высокая стройная
девушка в белой рубашке и с собранными в пучок светлыми волосами смерила нас
оценивающим взглядом.
– Уже переоделись?
Молодцы. Я Катя, ваш менеджер, старший смены.
– Ульяна.
– Татьяна.
– Очень
приятно! Сразу скажу, что мы все тут обращаемся друг к другу на «ты». И для
начала вот что. Ты, Таня, убери, пожалуйста, это кольцо. А ты, Ульяна, заплети
косу, сними сережки, браслеты, смой косметику… а то ощущение, что ты не на
работе, а на дискотеке! И… покажи‑ка руки… о, господи! Ну, это никуда не
годится! Жидкости для снятия лака у меня нет, а вот ножницы найдутся! Ну‑ка
быстро ногти стричь!
– Что‑о‑о‑о?!
Это еще зачем?!
Мало того что я
стала прислугой! Теперь из меня хотят сделать еще и уродину! Сегодня все утро я
выбирала бижутерию, делала макияж, чтобы произвести впечатление на посетителей.
И что теперь? Буду бегать по залу замарашкой?!
– Это
требование СЭС, – сказала Катя.
– Что?
– Кого?
– Санитарно‑эпидемиологической
службы, которая следит за работой заведений общественного питания. Работникам
ресторанов нельзя ходить с распущенными волосами, ювелирными украшениями и
длинными накрашенными ногтями. Это негигиенично! В таком виде я не допущу вас
до работы. Есть вопросы?
– Есть, –
сказала я. – Можно мне зарплату взять сегодня?
– Что‑о‑о?
– Зарплату
взять сегодня. Ну, заранее. Ведь я же отработаю!
Начальница
посмотрела на меня, как на умалишенную, но, видимо, сдержалась:
– Зарплата у
нас пятого и двадцатого. Пятого расчет за июнь, а в июне вы не работали.
Двадцатого аванс, но в первый месяц он не выдается. Так что через месяц. Еще
вопросы? Нет? Ну тогда – вот вам ножницы.
Что было делать?
Мы поплелись обратно в раздевалку, где только что побывали и где лежали теперь
наши сумки и «гражданская» одежда.
– Слушай, а
может, уволимся? – предложила я, глядя, как Татьяна стягивает кольцо, и
нехотя вытаскивая серьги из ушей.
– Нет уж,
спасибо! Мало мы работ за эту неделю поменяли?! – Подруга фыркнула. –
Ты как хочешь, а я остаюсь. Родители, знаешь ли, и так концы с концами сводят
едва‑едва, а мне еще к сентябрю куртку новую надо и сапоги!.. Да и что
тебя тут не устраивает, собственно?
