Если этот хватательный рефлекс не применяется направо и налево, то только в силу «условностей и обязательств», которые, как признавали сценаристы игры в CSIS, отягощают ныне не только страны-мишени стратегии США, но и саму Америку. Прежде всего обязательств — перед Китаем, в силу вышеназванных «крючков», благо таких возможностей диверсификации экспорта, как у Китая, нет ни у кого. В куда меньшей степени — перед евровассалами, поскольку на них Америка имеет пока собственные «крючки».
Англо-китайский банк HSBC попал под «каток» американских ведомств в связи с делом ФИФА. Но вдруг обнаруженные злоупотребления Зеппа Блаттера были для этого не единственным поводом. В конце апреля этого года выяснилось, что Лондон не просто «смотрит направо» (в сторону Китая), но и пытается выстроить нечто вроде собственной квазиимперии в новой ипостаси. На торжествах памяти битвы при Галлиполи, помимо принца Чарльза, присутствовали премьеры Канады, Австралии, а также главы малых, но крайне специфических африканских и восточноевропейских государств, включая Нигер, Гану, Южный Судан, Боснию, Албанию и Косово. Любого специалиста по наркотрафику такой набор наводит на определенные мысли, — особенно если учесть, например, предпочтение Южного Судана куда более близкому Турции Судану со столицей в Хартуме. За океаном отреагировали не сразу: ждали исхода выборов, ведь сам личный имиджмейкер Обамы, Дэвид Аксельрод, обслуживал тогдашнего лидера лейбористов Эда Милибэнда. И только когда британский народ отверг экологическую программу протеже Белого дома, а тори, вопреки расчетам, получили уверенное большинство, финразведка и ФБР ударили по полной программе; HSBC был вынужден частично свернуть бизнес в Англии со сменой бренда и полностью свернуть его в Турции.
Лондону не позволили выстроить независимый от Штатов центр глобального влияния, в котором Турция оказывалась в вассальной роли. Но не прошло и полгода, как Си Цзиньпин прибыл в Лондон и был принят с необыкновенным торжеством всей королевской фамилией, кроме принца Гарри, а сделка по Hinkley Point поставила жирную точку в идеологическом споре Кэмерон-Милибэнд. Таким образом, старания вашингтонских ведомств предотвратить создание альтернативного полюса влияния привели к тому, что семья Виндзор-Маунтбаттен предпочла субъектность, пусть на очень сомнительных основаниях, статусу прямого вассала Китая. Вряд ли этого хотели Барак Обама и Джек Лью, но ничего поделать не могли. Точно так же — не смогли воспрепятствовать: а) первой с 1949 года личной встрече лидеров Китая и Тайваня; б) встрече Ли Кэцяна с лидерами Японии и Южной Кореи с зарыванием «топора войны»; в) приглашению Китая на саммит АСЕАН проводящей этот саммит самой «антикитайской» страной региона — Филиппинами.
В канун саммита АСЕАН Белый дом собственноручно притормозил приглашение новых членов в свое драгоценное Транстихоокеанское партнерство, — чтобы не опозориться перед лицом отказа. Никогда еще Обама не подвергался таким нападкам за «нулевое лидерство», как после саммитов АСЕАН и АТЭС. После чего в кулуарах буквально топал ногами на лидеров Конгресса, принуждая их согласовать поэтапное увеличение госдолга, чтобы прекратить уже ставший регулярным «позор на весь мир» с так называемыми «остановками правительства».
Но тот итог саморазрушения, с которым Соединенные Штаты завершат этот год, не только посткризисный результат «отказа» прежде совершенного механизма сбыта гособлигаций (бондов) и роста притяжения Поднебесной. Есть еще одно обстоятельство, тянущее потенциал Вашингтона на дно, — обстоятельство, не распознанное, к сожалению, российской экспертной элитой и не перенесенное на уровень многоадресной пропаганды. Это обстоятельство — клановый раскол американской элиты, уходящий корнями в середину 1990-х годов, а если быть точнее — к 1996 году, когда за пост госсекретаря США конкурировали Мадлен Олбрайт и Томас Пикеринг.
Роль этого раскола возрастала тем больше, чем дальше воплощалась в самой Америке и в ее фактических колониях постиндустриальная парадигма; чем больше приумножались ряды интернетизированной молодежи с массовым врожденным дефектом идентичности, превращаясь в мировое перекати-поле без рода и племени; чем больше сектор энтертейнмента вытеснял сектор производства; чем больше в этом секторе плодилось, размножалось и диверсифицировалось потребление средств, изменяющих восприятие и деградирующих личность; чем больше, в конечном итоге, политика Соединенных Штатов и Европы определялась не столько в Вашингтоне и Брюсселе, сколько в городе Кабул и провинции Гильменд.
Кто был в Мосуле римским папой?
Как мы помним, сценарий «арабской весны», вызвавший резкое неприятие одновременно в Израиле и Саудовской Аравии, сводился к свержению и экспроприации «диктаторов» с передачей власти партиям, принадлежавшим к течению ихванизма, т. е. «Братьям-Мусульманам». Сценарий фактически разрабатывался с 1994 года, когда после насильственного прихода к власти «просвещенного» эмира Катара в столице маленького эмирата стал строиться Город образования с филиалами американских университетов — от Гарварда до RAND Corp. Необходимый инструмент для тотального (как планировалось) «сноса диктатур» в 2011 году предоставили изобретатели Facebook и Twitter, а многосторонняя подготовительная работа велась Центром Ближнего Востока Brookings, его дочерней структуры POMED, а также в «цифровом» аспекте — Беркмановским центром Гарварда. Столь же хорошо известно, что к этому процессу подключилась Турция, когда Башар Асад не захотел делиться властью с местными ихванами, а затем предоставил широкое самоуправление курдам на периферии страны. Вначале пожертвовавший собой Каддафи, а затем Асад не позволили этой эпидемии распространиться на все страны региона, а затем проект ихванской «реформации» — ее всерьез ставили в один ряд с христианской Реформацией времен Лютера — был свернут.
Тогда, в конце 2012 — начале 2013 года, потерял влияние и катарский эмират, и духовный наставник ихванов Юсуф Карадави. Это произошло после прихода на пост госсекретаря Джона Керри, благодаря усилиям мощного лобби с собственной сетью, центром и институтами, вовлекавшими в процесс американскую иранскую диаспору. Это был реванш Томаса Пикеринга, главы Американо-Иранского совета (позже — консультативного совета Национального Ирано-Американского совета), над Мадлен Олбрайт и ее заместителем, президентом Brookings Стробом Тэлботтом. Поводом для этого реванша было так называемое «дело Бенгази» — история с убийством посла США в Ливии Криса Стивенса сразу же после его встречи с турецким консулом в Бенгази. И тогда же, формально под предлогом разбалтывания государственной информации любовницам, должность главы ЦРУ потерял Дэвид Петреус, армейский генерал с длительным сроком службы в Ираке, а затем глава контингента международных сил (ISAF) в Афганистане.
Имена Хиллари Клинтон и Дэвида Петреуса в последнее время часто упоминались в одном контексте. Менялась только коннотация, и в этом были определенные закономерности. Как и в 2013 году, когда в Афганистане все никак не мог закончиться торг о власти между «клинтоновцем» Ашрафом Гани и «байденовцем» доктором Абдулло, телодвижения Белого дома непосредственно зависели от афганских раскладов.
Летом 2015 года, на подготовительной стадии борьбы за номинацию от Демократической партии за президентский пост, над фаворитом гонки Хиллари Клинтон нависли сразу три тучи. Одним предметом неуемного интереса парламентских и общественных расследователей была деятельность Clinton Foundation. Сначала было отмечено, что его средства — например, на помощь государству Гаити после землетрясения — были скорее бизнесом, чем пожертвованием. Затем прицельный интерес был привлечен к источникам пожертвований, а заодно — к персоналиям из ближнего круга экс-госсекретаря и совмещению их прямых обязанностей с частным лоббизмом. И чем дальше, тем регулярнее упоминались суннитские страны — от Катара до Пакистана. Весьма колоритной фигурой была заместитель главы штаба, а в пору госсекретарства Клинтон (причем именно в период «цветных революций» в Магрибе) — ее помощница по имени Хума Абедин, мусульманка из Индии, отец которой в Саудовской Аравии возглавлял Институт мусульманских меньшинств (где, судя по специализации, изучались такие регионы, как Северный Кавказ, Татарстан, албанские провинции Македонии и пр.), а родной брат работал в Центре Ближнего Востока Колледжа Св. Ан-тония в Оксфорде. Напомним, в этом колледже учился профессор Джин Шарп и будущий глава Британской Академии Адам Робертс, а в середине 2000-х именно в Центре Ближнего Востока проводился теоретический диалог с интеллектуальным слоем «Братьев-Мусульман» (ихванов). Как раз летом Центр Ближнего Востока переместился в новое хайтековское здание, спроектированное знаменитой Захой Хадид, на фото в Guardian Заху обнимала за пояс Моза — супруга бывшего и мать действующего эмира Катара. Самой же скандальной фигурой в разоблачениях по линии Clinton Foundation оказался некто Имад Зубейри — попавшийся на взятках лоббист пакистанского бизнеса, ранее также по совместительству лоббист правительства Шри Ланки, а в дополнение к этому — член правления Национального координационного совета оппозиционных и революционных сил Сирии (НКОРС).
