«Посткоммунистические страны больше не могут, как 20 лет назад, искать на Западе проверенные рецепты для решения своих социальных или экономических проблем. Еврозона находится в беде более серьезной, чем мы. В прошлом было целесообразно использовать решения западных стран, но тогда мы были в начале переходного периода. Сегодня мы не должны, и нам не нужно делать это. Нам не нужно каждый раз выслушивать все, что нам говорят бюрократы в Брюсселе. Страны Центральной и Восточной Европы должны проводить свою собственную политику без оглядки на Европейский Союз. На мой взгляд, одним из наиболее важных вопросов в настоящее время является создание самого глубокого возможного экономического сотрудничества в Центральной Европе».
Примечательно, что встреча Вышеградской группы проходила не в четырехстороннем, а в расширенном составе. И все, что процитировано выше, говорилось в лицо Франсуа Олланду, победившему под лозунгами свободы секса и несвободы для национального бизнеса. А также в лицо Ангеле Меркель, в речах которой на одну осторожную фразу о неудачах мультикультурализма приходится пятьдесят оговорок на вечнозеленые «общечеловеческие» темы.
Когда термин «Восточная Европа» произносится в Германии, он и означает Германию. Когда он применяется в «ближнем зарубежье» Германии, он означает не Германию, а Австрию — то есть фантом Австро-Венгрии, как более испытанной историей реальности. При этом Австрия — не значит Габсбурги. Опыт империи не сводится к одному воспоминанию о правящей семье (в которой герои сочетались с придур-ками), но еще и опыт традиции, о чем Орбан без обиняков и говорит:
«Почему так много людей в Европе хотели бы видеть в Венгрии белую ворону? Во-первых, мы поняли, что основой экономического успеха, а также политического является справедливое разделение бремени, и ввели налоги на банки и корпорации. Но это повредило интересам западных банков и компаний, работающих в Венгрии. Поэтому так много стран ЕС, крупных корпораций и чиновников ЕС выступают против нас. Вторая — причина — доминирующая в институтах, СМИ и общественных дебатах идеология, предполагающая, что будущее общество должно быть более светским, транснациональным и не основанным на семью. Мы же считаем, что жизнь должна быть основана на Боге, нации и семье. В Венгрии до 42 процентов детей рождаются вне брака. Это слишком много. Семья является союзом одного мужчины с одной женщиной. Это не мое изобретение, а соответствие замыслу Бога. Мы считаем, что спор о ценностях и видении Европы не окончен».
Кто не стрижет своих овец…
Когда все букмекеры хором сулили удачу на ватиканском конклаве негритянскому проповеднику, а группа Femen гарцевала у Собора Парижской Богоматери, целая плеяда отечественных авторов — от Максима Шевченко до Сергея Маркова — хором заявила, что наша страна осталась в этом мире последним форпостом и хранителем христианских ценностей.
Признаюсь, эта логика подействовала и на меня. Действительность оказалась другой. Форпосты сопротивления действительно обозначились — только как раз не в России. Показало себя католическое духовенство, показали себя связанные одной трубой Иран и Пакистан, показал себя — в споре с теми же «голубями» — Израиль, показала себя Венгрия и, наконец, Кения. Это еще, конечно, не ситуация 2007 года, когда Вашингтону пришлось устраивать переворот в Таиланде, чтобы представитель правительства Таксина Шинаватры не прошел при поддержке Китая на пост генсека ООН. Но тем не менее ситуация достаточно обидная для Америки.
Мир уже привык к тому, что Америка принимается за политический шантаж ровно тогда, когда вашингтонскому боссу, независимо от цвета, нужно доказать, что он мачо, а это не доказывается. И в таких случаях ищется удобный объект, на котором этому боссу комфортнее всего оттоптаться.
Отличие нашего милого кризисного времени заключается в том, что помимо рычагов монетарного управления, в наше время широко применяются рычаги санкций и конфискаций. Впрочем, о том, что такая практика рано или поздно начнется, можно было догадаться и до кризиса. Не случайно же в 1993 году появилась организация Transparency International, в 1999 — Financial Action Task Force, а в 2006 — Проект по сообщениям об организованной преступности и коррупции (OCCRP), специально для Восточной Европы. Именно с агентурой OCCRP работает по нашей стране Уильям Браудер, поражающий всех странным крохоборством: ради чужих, украденных не у себя 150 тысяч он ставит на уши все полицейские ведомства, например, Латвии или Молдавии. Впрочем, особый интерес этот как бы частный инвестор уже многие годы проявлял к Кипру.
Нельзя сказать, что первые неприятности у наших граждан и их денег за рубежом возникли сегодня. Когда в 1995 году в Майами задержали главу концерна «Русское золото» Владимира Таранцева, Сергей Кургинян написал замечательную статью «Десять негритят». И таких неуслышанных предупреждений было множество. Вот одно из недавних: в связи с исполнительными актами (указами) президента США, подписанными в мае 2011 года. А самое последнее предупреждение поступило непосредственно от Джеймса Клэппера, который в своем докладе поставил Россию в один ряд с Гвинеей-Бисау по показателю «злокачественного сращивания организованной преступности с частью чиновников, спецслужбами и бизнесом».
Нельзя сказать, что для отечественных политиков и СМИ было секретом то положение, в котором оказался Кипр — не столько финансовое (дефолт подходит только в июне), сколько политическое. Поскольку на это государство мировой истэблишмент, десятилетиями пользовавшийся оффшорными услугами, вдруг показал пальцем: вот он, «жирный кот»!
Нельзя сказать, что российский правящий класс не был знаком с кипрским. За то время, которое провела у власти Партия трудового народа Кипра (АКЭЛ), весь кипрский правящий класс можно было посадить в один карман одной из наших госкорпораций, тем более что с открытием газа на кипрском шельфе у них там появился второй интерес, кроме всем известного первого. На первых порах Россия Кипру помогла, хотя и вдвое меньше, чем Исландии. А в прошлом году уже получил от ворот поворот от Игоря Шувалова.
Сейчас Игорю Ивановичу приходится выслушивать предложения, запросы и мольбы от совершенно незнакомого человека. По той причине, что на кипрских выборах партия АКЭЛ проиграла, хотя наша страна могла бы этой партии помочь. Причем не обязательно деньгами. Те проблемы, которая имела правящая (до этого года) партия Кипра во главе с Димит-риосом Христофиасом — это те же самые проблемы, которые имела партия Бойко Борисова в Болгарии, или партия Зорана Янковича в Словении, или партия Яниса Урбановича в Латвии. Это был нещадный и каждодневный словесный прессинг — информационным его назвать нельзя, поскольку текст «А ты кто такой? Давай, до свидания» информации не содержит.
Колонизаторы соблазняли индейцев стеклянными бусами. Столь же немудрящими, как бусы для дикаря, товарами торгуют на так называемом информационном рынке. Их всего два, они даже называются на одну и ту же букву — fun и fear. Итальянским, чешским и польским юнцам за гроши скармливали fun. Соседям Ирана и Северной Кореи, в том числе таким искушенным, как Япония или та же Саудовская Аравия, скармливают fear. И это немудрящее скармливание окупается цифрой со множеством нулей: те, кто поддается на fear, раскошеливаются на оружие, а кто поддается на fun — ставит собственную страну в такую позу, что из нее потоком убегают деньги.
