Предлагаемая жертва Курилами вместе с ролью цепной собаки Вашингтона на Дальнем Востоке, по Иноземцеву и Кузнецовой, окупит себя: «деньги и управленческие активы, а также часть человеческого капитала для серьезного развития региона должны прийти со стороны. И вот здесь свою роль могут сыграть Соединенные Штаты и их союзники по АТР». И если правительству РФ «удастся завлечь американских и прочих инвесторов на российский Дальний Восток, Тихий океан может превратиться в новый полюс экономического и политического притяжения».
Вера академика Иноземцева в благие намерения американцев реиндустриализировать Россию была бы убедительна, если бы США неуклонно реиндустриализировали собственную страну и в особенности свое тихоокеанское побережье. Но на практике одним из рекордсменов по безработице в последние годы стала Калифорния. При том, что создание рабочих мест публично провозглашается приоритетом ФРС.
Если говорить о каких-либо новых трендах в экономике Калифорнии, то единственным новым стимулом является для этого штата легализация марихуаны. Нельзя сказать, что наркоэкономика не создает рабочих мест: ее сектор сбыта требует соответствующей инфраструктуры, для чего больше всего приспособлен город Лас-Вегас. И если владелец развлекательной инфраструктуры в этом городе Шелдон Адельсон демонстрирует в этом году более серьезный прирост состояния, чем даже Марк Цукерберг, то мы можем по меньшей мере заподозрить, что тихоокеанская реиндустриализация на Западном побережье имеет-таки перспективы. Другой вопрос, нужна ли нашему Дальнему Востоку реиндустриализация подобного рода. Если бы наркотики генерировали благоприятную социально-демографическую динамику, в это можно было бы поверить. Но увы, в этом плане эффект этой отрасли как раз ровно противоположен.
В том самом 2011 году, когда по странам Магриба прокатилась «арабская весна» со всеми известными последствиями, наркоэкономика окончательно избавилась от комплексов: организация под названием «Международная комиссия по наркотической политике» (GCDP) обратилась к руководству ООН официальной петицией о легализации марихуаны и об отмене ответственности за хранение любых наркотиков, если оно не угрожает другим лицам. Петицию одобрила президент Международной кризисной группы (ICG) Луиза Арбур и даже вступила в GCDP. Петицию одобрил Джимми Картер, ныне глава международной группы The Elders (Старейшины), пересекающейся с GCDP не только по составу, но и по спонсорству. Общий спонсор Ричард Брэнсон в нашей стране частый и любезно принимаемый гость, несмотря на то, что компетентные структуры ответили на вышеназванную петицию праведным гневом.
Текущий 2013 год стал годом победного марша легализации по Соединенным Штатам. Американцы сделаны из того же теста, что и мы — в этом отношении с академиком Иноземцевым трудно не согласиться, — и демография от этого марша и у них тоже не выиграет. Другой вопрос, нужен ли демографический прогресс доминирующим кругам американского истэблишмента. Судя по меньшей мере по порталу главной агитационно-пропагандистской структуры Демпартии — Совета за американский прогресс (САР), — слово «прогресс» в этих кругах понимается в новой, сугубо постиндустриальной интерпретации. Прогресс в этом понимании ассоциируется с апологетикой абортов (псевдоним — «право на выбор») и однополых браков, а также с противодействием «мракобесию», которое стоит на пути этого мальтузианского «светлого пути».
Идейный бунт перебежчика
Что касается постиндустриальной парадигмы как таковой, то она даже по своему названию никакого отношения к реиндустриализации не имела. Она, напротив, имела отношение к теории «пределов роста», в соответствии с которой к 2072 году на Земле якобы исчерпаются природные ресурсы.
Когда был написан одноименный доклад Римского клуба, о гидрате метана как источнике энергии науке еще не было известно, и даже ныне «трендовый» сланцевый газ не был толком разведан. Но удивительным образом в истэблишменте США как раз в 2013 году воцарились две мысли в одной голове. Одна персонифицируется главой Научно-технологического совета при Белом Доме Джоном Холдреном, соавтором Пола Эрлиха («Бомба перенаселения»). Это «полушарие» прямым текстом отстаивает нулевой экономический рост (zero growth), а на практике лоббирует неэффективную энергетику (псевдоним — «возобновляемая энергетика»). Поясню: с точки зрения экологии как науки любая гидроэнергетика относится к возобновляемым источникам, но с точки зрения экологизма (environmentalism) крупные ГЭС пагубны, так как нарушают биоценоз придонного ила, а жизнь дождевого червяка приоритетнее человеческой жизни, потому что червяк заведомо не виноват в глобальном потеплении, а человек виноват.
До этого года такая позиция держала монополию, благо считалось, что Китаю удастся внушить переход на ВИЭ (внушали еще в канун Тяньаньмэня, когда на свет появился алармистский бестселлер «Янцзы! Янцзы!», заклинавший отказаться от ГЭС «Три ущелья»). Однако не удалось — и получилось, что мальтузианство в варианте Холдрена вступает в противоречие с идеей американского превосходства. Поэтому из MIT на пост главы Департамента энергетики был приглашен специалист по сланцевому газу Эдвард Монис. Его усилиями США в текущем году обогнали Россию по объемам добычи газа. Эта добыча не фиктивно, а реально вредит окружающей среде, но полушария между собой благополучно сосуществуют в режиме непрерывного спора.
Всего-то назад экологисты и «сланцевисты» были буквально по разные стороны баррикад, когда Occupy Wall Street клеймила «жирными котами» не столько банкиров, сколько лоббистов нефтепровода Keystone XL и заодно спонсоров сразу нескольких претендентов на Белый Дом от Республиканской партии. Но результат деятельности обеих полушарий на самом деле эквифинален (единообразен) — хотя бы потому, что переход на электронный документооборот, внедренный ради сохранения драгоценных лесов, засоряет мир огромным количеством электронного мусора. Даже на портале Rockefeller Foundation признается, что в современной Африке больше мобильных телефонов, чем туалетов, а по объему электронного мусора этот континент лидирует, ибо рециклинг здесь никто не развивал — в отличие от индустрии развлечений.
В 1986-м, когда одновременно стартовала советская и китайская перестройки, информационная революция, которой дал добро будущий вице-президент Эл Гор, он же гуру глобального потепления, эти издержки казались пренебрежимыми. Поскольку оправдывались сломом железного занавеса — то есть вполне были созвучны идее американского превосходства. В 2003 году президент NED Карл Гершман изрек: «Арабские страны должны пройти по пути СССР». Сказано — сделано: четыре года спустя замгоссекретаря Джеймс Гласс-ман декларировал прямым текстом, что: а) в мире идет война идей, б) частный бизнес разработал технологии Facebook и Google, в) эти технологии нужно соединить с миллионами людей. Молодых людей, желающих «бороться с насилием» в своих государствах.
В Национальной стратегии публичной дипломатии и стратегических коммуникаций, которую презентовал Гласс-ман, было прямым текстом записано, что ее исполнителями являются Госдеп, USAID, военное и разведывательное сообщество. Первым венчурным инвестором Facebook был офицер ЦРУ Питер Тиль, а Эрик Шмидт и Терри Виноград, работавшие над Google и ее геопространственной дочерней фирмой GoogleMaps, вышли из легендарной военной лаборатории PARC. Однако мировой пропагандистский мэйнстрим рисовал портреты «самих себя сделавших» юношей в джинсах, гениев-недоучек, чисто случайно оказавшихся в нужное время в нужном месте. А слово «прозрачность» стало таким же культовым, квазирелигиозным термином, как «защита дикой природы». В консультативном совете Transparency International соседствуют гендиректор Greenpeace, президент Фонда Карнеги за международный мир и культовая феминистка, поджигательница революции в Йемене Тавакуль Карман. И это естественно, поскольку экологизм, прозрачность и так называемая дерадикализация религий (то есть лишение их корней) были триединой задачей постиндустриального передела третьего порядка.
