11 июня 1770 года Алексей Григорьевич Орлов соединился с эскадрами Спиридова и Эльфинстона, принял над ними командование и поднял на своем корабле кейзер-флаг. Так закончилось двоевластие, а вместе с ним – бурная деятельность Эльфинстона. Эльфинстон затих, но ненадолго.
Глава 4
Важнейший успех русского флота
Турецкий флот был упущен. В какой части Эгейского моря следовало его искать? И тут русским снова повезло. 24 июня русский флот, уже под командованием графа Алексея Орлова, настиг в Хиосском проливе ускользнувших от Эльфинстона турок. Вражеский флот превосходил русский и в количестве кораблей, и в вооружении. Судите сами: перед началом сражения турки имели 16 линейных кораблей, 6 фрегатов, 6 шебек, 13 галер и 32 малых и вспомогательных судна. Русские эскадры могли противопоставить им 9 линейных кораблей, 3 фрегата, 1 бомбардирский корабль, 1 пакетбот, 3 пинка и еще 13 более мелких судов. Превосходство в силе османов было двукратным. Доподлинно неизвестно, какой план предложил Эльфинстон на военном совете. Известно лишь, что он был единогласно отклонен, а вот план Спиридова, наоборот, принят. В свою очередь, Эльфинстон наотрез отказался возглавить авангард. Он сослался на то, что не может «рисковать на нем своей репутацией». В другой ситуации его, вероятно, обвинили бы в трусости и припомнили бы все прежние прегрешения, но в тот жаркий июньский день 1770 года было просто не до него. В предстоящем сражении Орлов назначил Эльфинстона командиром арьергарда.
Турецкие пушки. Музей Чесмы
Турки совершили ошибку. После боя в Хиосском проливе они бежали и позволили загнать себя в Чесменскую бухту. К девяти утра 26 июня их флот был полностью уничтожен. Были сожжены 14 турецких линейных кораблей, 6 фрегатов и большое количество мелких судов. Русские захватили линейный корабль «Родос». Из 15 тыс. турецких моряков после сражения спаслись лишь 4 тыс. После уничтожения турецкого флота в Чесменской бухте русский флот смог полностью контролировать Эгейское море. Мы едва ли можем считать Эльфинстона причастным к этой победе. Его корабли практически не принимали участия в сражении. А действия самого контр-адмирала были подозрительными. Вот красноречивые строки того времени: «Эскадра контр-адмирала Эльфинстона по положению была несколько удалена, но по приближении же спустилась вдруг на пистолетный выстрел и производя по неприятелю сильную картечную стрельбу, которую однако скоро прекратила ибо корабль «Святослав» под командой капитана Роксбурга в половине сражения поворотил оверштаг чему и вся его эскадра последовала и более вступить в сражение не могла». В русском флоте выход из боя, как и потеря корабля, был серьезным проступком. За деяние менее тяжкое адмирал Спиридов «поздравил матросом» капитана «Европы» Клокачева.
Так что же случилось с эскадрой Эльфинстона: приступ трусости или стечение обстоятельств? Слабый ветер? Его отсутствие? Не могу сказать, возможно, дело лишь в стечении обстоятельств. Я не был там, не вдыхал копоть горевших кораблей, на моем камзоле не было брызг крови убитых турецкой картечью комендоров. Но одно я знаю точно: все остальные моряки проявили себя геройски в этом сражении, им не помешало отсутствие ветра и прочие не менее важные обстоятельства. В Чесменском сражении показали себя достойно и многие англичане. До такой степени достойно, что английские историки считают эту победу в значительной степени британской. Дело обычное: у победы много родителей, а поражение – сирота. Интересно, что бы они сказали, если бы битву выиграли османы? Поделить лавры не могли и русские. Каждый участник Чесменского сражения приписывал основные заслуги себе. Всех превзошел князь Юрий Долгоруков, который впоследствии написал «роскошные небылицы» о своей решающей роли в победе над турками, даже не будучи при этом моряком.
Схема Чесменского сражения из дневников С. П. Хметевского
Примечательно, что в английских источниках вы не встретите упоминаний о причастности контр-адмирала Эльфинстона к гибели крупнейшего корабля русской экспедиции «Святослав». И тем более о суде над ним. Наоборот! Англичане считают своего соотечественника едва ли не главным героем Чесменского сражения. Более того, выражают мнение, что в России он был недооценен по вине прежде всего графа Орлова, стремившегося всячески принизить его заслуги и приуменьшить влияние и роль англичан. А вот граф Алексей Орлов, которого точно нельзя упрекнуть в предвзятом отношении к англичанам, считал иначе. В своем письме Екатерине от 28 июня 1770 года он отчитывался о ходе и результатах Хиосского и Чесменского сражений: «Всемилостивейшая Государыня, наперед прошу прощения, ежели контр-адмирал Эльфинстон не переменит своего поведения, я принужденным найдуся для пользы службы… Отнять у него команду оную флота капитан-бригадиру Грейгу, которого достоинство, верность, усердие, прилежание и благоразумие уверяют меня, что под его предводительством дела пойдут гораздо успешнее».
Есть мнение, что англичане, состоявшие на русской службе, покинули ее после Чесменского сражения и отправились в Англию. Вполне вероятно, британцы, не ожидавшие грандиозного успеха русских, решили таким образом ограничить свою помощь. Я бы не стал говорить о массовом исходе англичан. Возможно, какая-то их часть и покинула эскадру с английскими транспортами, но большая осталась. Например, герой Чесмы лейтенант Томас Макензи. Основатель Севастополя, в России он дослужился до звания контр-адмирала. Его именем названы холмы неподалеку от Севастополя – Макензиевы горы. Не покинул русских после Чесмы и лоцман «Святослава» Уильям Гордон. Он появился в эскадре в январе 1770 года, когда корабли контр-адмирала Эльфинстона находились в Портсмуте на ремонте. Именно Гордону суждено было сыграть решающую роль в трагедии «Святослава».
Действительно, многие русские корабли после перехода из Кронштадта нуждались в серьезном ремонте. Это в основном относилось к старым кораблям. Некоторые из них вообще не смогли продолжать плавание. Однако странным кажется тот факт, что новейший русский корабль «Святослав», спущенный на воду всего лишь за год до Чесменского сражения, был признан негодным для продолжения плавания. Этому кораблю явно не везло. После выхода из Кронштадта из-за открывшейся течи он был вынужден 12 августа 1769 года вернуться в Ревель для ремонта и догнать эскадру позже. Еще более странно, что Гордона вообще взяли на службу в качестве лоцмана. На других кораблях Архипелагской экспедиции в качестве лоцманов обычно нанимали местных моряков, в основном греков, хорошо знавших акваторию. Еще я обратил внимание на странную фразу о Гордоне в письме Эльфинстона графу Панину: «взявшийся в качестве лоцмана провести «Святослав». Значило ли это, что не Эльфинстон проявил инициативу, а сам Гордон предложил свои услуги?
