Глава 6
Корабли-мертвецы
Давайте обратимся к документам экспедиции и зададимся вопросом: а много ли кораблей потеряли русские за шесть лет экспедиции? И главное – что стало причиной их гибели?
[8] Итак, пинк «Лапоминк» затонул в 1769 году, сев на мель у берегов Дании в самом начале экспедиции. Кто-то сочтет это навигационной ошибкой, случайностью, а кто-то – диверсией. В ту ночь маяк у мыса Каттегат почему-то не горел. Если бы терпящий бедствие «Лапоминк» не подал сигнал остальным кораблям, на камнях оказались бы и все остальные суда русской эскадры… Экспедиция закончилась бы, едва начавшись. Из-за сложной навигации проливы всегда считались местом крайне небезопасным – там покоится несколько тысяч кораблей, включая несколько русских. Настоящее корабельное кладбище! Достаточно погасить маяк… и трагедия практически обеспечена.
Линейный корабль «Святой Евстафий» взорвался почти со всем экипажем во время Чесменского сражения. Трофейный «Родос» дал течь во время возвращения в Кронштадт и был сожжен экипажем у берегов Пелопоннеса. Небольшой фрегат «Феодор» также тек, как решето, и затонул в октябре 1771 года в бухте небольшого острова Святого Евстратия, едва дотянув до берега. Линейный корабль «Азия» пропал без вести вместе со всем экипажем во время шторма в 1773 году между Паросом и Миконосом. Ни один из членов экипажа не выжил. Единственное, что рассказало о произошедшей трагедии, были выброшенные на берег Миконоса остатки такелажа, обломки шлюпки и орудийного лафета. Пять кораблей были затоплены (согласно архивным документам) в 1774–75 годах в бухте острова Парос по причине ветхости и непригодности из нескольких десятков кораблей! А ведь далеко не все они были новыми. Несовершенство конструкции, достаточно сложные условия мореплавания и навигации в этом регионе, огромное количество подводных опасностей вообще доводили риск утраты кораблей до максимального. Но русские потеряли всего лишь 11! Причем небоевых потерь, из-за технических проблем или навигационных ошибок, оказалось всего лишь пять: «Лапоминк», «Родос», «Азия», «Феодор» и… «Святослав».
Когда сравниваешь современные электронные навигационные карты со старыми картами островов и всего региона, составленными русскими офицерами во время Архипелагской экспедиции, невольно замечаешь, насколько внимательны были составители тех старых карт к деталям: рифам, подводным камням, промерам глубин и мелям. При этом очертания берегов на карте могут радикально отличаться от оригинала. Загадки тут нет. Офицеры эскадры занимались этой работой целенаправленно и использовали опыт местных капитанов, рыбаков, которых чаще всего нанимали в качестве лоцманов. Тем сложнее поверить в случайность катастрофы «Святослава», севшего на мель в 30 квадратных миль! Это мель невероятных размеров! Согласно официальным отчетам, корабль пытались снять с мели, но турки высадили десант на Лемносе, и русским стало понятно, что остров потерян. И тогда «Святослав» подожгли, предварительно сняв с него пушки, вооружение и имущество.
Официальная версия руководителей экспедиции – имущество эвакуировано, а корабль после этого подожжен. И то, что написал Хметевский, – ничего спасти не удалось и корабль неизвестно кем подожжен – входит с этим в явное противоречие. Очевидно, что кто-то побоялся признаться в потере не столько корабля, сколько имущества. За такие вещи пришлось бы не только ответить, но и понести серьезное наказание. Имущество, и в первую очередь пушки, должны были снять. То, что этого не сделали, означает, что поджог был неожиданным, а вовсе не плановым. Война все спишет, решил Спиридов. В документах было записано, что все снято, а уже только потом якобы самими и подожжено. Спустя много лет после окончания экспедиции Хметевский, по сути, выводит свое командование на чистую воду, фиксируя, что ничего не спасено и корабль подожжен неизвестно кем. Кто тогда прав? Если Хметевский, то на дне должны обнаружиться многочисленные пушки, что подтверждает неожиданность поджога и ложится косвенной уликой в копилку диверсионной версии.
Степан Петрович Хметевский как должностное лицо был совершенно непричастен к этому происшествию и мог позволить себе написать, как все было на самом деле. И он написал, что «Святослав» был «зажжен неизвестно кем». Итак, корабль не только сел (посадили?) на мель, но и сгорел (подожгли?). Кто-то очень хотел уничтожить его наверняка.
Из записок С. П. Хметевского
6-го числа сентября, известились от греков, что корабль 80 пушечный «Святослав», на котором имел свой флаг контр-адмирал Эльфинстон, поставлен на мель на банку, которая лежит от Лемноса к осту, да и от адмирала Григория Андреевича Спиридова об оном не счастии уведомлении сходственно, и оной корабль, стоя на мели несколько дней, неизвестно кем зажжен, хотя не очень далеко он него стоял наш корабль «Саратов» и другия суда, с корабля кроме людей ничего почти не спасено, артиллерия с нарядами, такелаж, провиант, мундирные и амунишные вещи вместе с корпусом корабля пропало без остатку; контр адмирал Эльфинстон, отозвав свою эскадру со определением мест в близость к поставленному на мель «Святославу», подняв свой флаг на корабле «Не Тронь Меня», ушел к Лемносу в бухту крепости Литоди, которая содержана в атаке графом Алексеем Григорьевичем Орловым.
В записках Матвея Коковцева о Лемносе я нашел довольно точное описание навигационной обстановки в районе острова. Его замечания и рассуждения относительно неточности карт в описании размеров и формы мели у Лемноса, а также ее отсутствия на английских и голландских картах наводят на определенные мысли. Экспедиция пользовалась разными картами – на одних мель была, на других, английских и голландских, не было. Любой моряк, по крайней мере у которого все хорошо с головой и нет умысла, все разночтения трактует в пользу наличия опасности, а не ее отсутствия. И, естественно, учитывает это в своем навигационном плане. Это как сплошная разделительная полоса на дороге – если из-за грязи не видно, считайте, что она там есть, – и поступайте соответственно: не пересекайте и не обгоняйте. Собственно, это и предлагали офицеры «Святослава». Тот, кто целенаправленно хотел утопить корабль, мог сослаться на отсутствие мели на карте и таким образом прикрыться – я ни при чем, так в карте нарисовано! Почему разночтения в картах насторожили только Коковцева, но никак не командиров?
Из записок М. Г. Коковцева
К Восточной Лемноса стороне есть десять миль в море выдавшаяся мель, для проходящих между островов Лемноса и Тенедоса судов весьма опасная, и особливо в летнее время по причине стремительного течения воды из Геллеспонтского пролива прямо на сию мель. Мореходцы бывают в великой опасности и претерпевают несчастия по тому, что на некоторых иностранных чертежах положение сея мели означено неправильно, а на Голландских и Английских вовсе оной не показано; сие самое было причиною, что и Российский осьмидесятипушечный корабль, на котором находился Контр Адмирал Елфингстон и Капитан Росбург, претерпел разбитие, и подал туркам повод ополчиться противу храбрых в малом числе Лемнос атакующих Россиян. Для избежания сей опасности мореплаватели должны принять себе за правило вид острова Ембры по компасу: если оконечность оного прямо на Север, тогда можно считать себя в безопасности; если же видно открытие или разделение Имбры от острова Самандраки, то сие доказывает, что судно на одной линии с оконечностью мели, и в таком случае надлежит как можно скорее удаляться к Востоку; но сие может быть иногда, а особливо при Северовосточных ветрах поздно, и тогда лучше всего стать на якорь, хотя бы и глубоко было; ибо между Тенедоса и Ембры военные суда становятся на якорь на глубинах от 50 и до 60 саженей. Между Ембры и Северовосточной части острова Лемноса глубина воды от 30 до 45 саженей и грунт большею частью песчаный. В 1770 году приметил я течение сих вод на 3 и до 4 миль в час к Западо-Юго-Западу от Дарданелей, а в зимнее время бывает оное иногда при Южных ветрах к Северовостоку; но к самому Дарданельскому проливу есть всегда разные течения струи, разделяющиеся по положениям проливов Анатолии и Тенедоса, Тенедоса и Ембро, Ембро и Румелии.
