– Я вам не дорогая. Вы забываетесь, граф.
– Отчего ж, леди. Вы вполне дороги мне. Дороги как дочь моего брата. Дороги как просто умный человек – их немного осталось уже в Тимлейне в эти темные дни. Видя твою изворотливость, я по-новому начал к тебе относиться – и твоя изворотливость весьма пришлась мне по душе. Вот только сейчас хитрить не надо. Порой следует вывернуться, верно, а порой – рассудить здраво и решить твердо. Подумай, лучше, над чем. Ты сказала правильную вещь, я и правда могу сделать тебя королевой. Айна Первая из дома Айтвернов, милостью земли и вод правящая королева Иберлена. Это хороший выход. Коллинсы и Гальсы, Эрдеры и Тарвелы – они все признают Айтверна на Серебряном Престоле и сплотятся вокруг него. Ты будешь этим Айтверном, девочка. И тогда, – новая усмешка, еще мимолетней предыдущей, – я буду звать тебя «ваше величество», не «девочка».
Айна перевела взгляд на бокал – и подавила желание разбить его об пол, как предыдущий. Не хотелось задавать излишней работы слугам – все же, непросто возиться с битым стеклом, убирая его.
– Вы пытаетесь купить меня короной, – сказала Айна ровно.
– Я пытаюсь найти в тебе надежного союзника – раз уж мои собственные товарищи, как ты правильно выразилась, радеют лишь о собственном личном интересе. Я верю, тебя, в отличие от них всех, интересует нечто куда большее. Не свой род. Даже не свой домен. Иберлен. От Каскадных гор до реки Термы, от Малериона до Дейревера.
– И потому вы посадите на Серебряный Трон шестнадцатилетнюю девицу?
– На Серебряном Троне уже сидит шестнадцатилетний юнец – и немногим это обстоятельство по душе. Ты хотя бы подходящего происхождения. В тебе кровь Гарольда Айтверна, которого старики и поныне помнят героем. Кровь Радлера Айтверна, не давшего нашей стране сгинуть под натиском чужеземных полчищ. Кровь Малькольма Айтверна, заключившего в годы лихолетья Великий Пакт. Кровь Эйдана Айтверна, одолевшего властителя тьмы.
– Кровь Ричарда и Патрика Айтвернов, при которых миру едва не настал конец, – откликнулась Айна эхом. – Эту кровь вы забудете, дядя?
– Тогда были сложные времена. Как и наши. Как и любые времена, в которые человеку приходится жить. Так пишется история – слезами, потом, предательствами, изменами. Без всего этого истории порой не обойтись, и мы со всем злом, что нами посеяно – лишь инструменты в ее безжалостных когтях. Всегда можно отсидеться, спрятаться, сказать, что постоишь в стороне. Иногда нужно выйти вперед и что-то решить. Я знаю, Эрдер держал тебя в неволе. Трудно, должно быть, оказалось ощущать свою беспомощность в его темнице? Я был в плену у Пиппина, просидел в его затхлом подземелье полгода, хорошо представляю, что это такое – а ты всю жизнь, посчитай, находишься в плену. Плену долга, воспитания и семьи. Сейчас у тебя впервые появился шанс что-то изменить для нас всех, дорогая. Не у каждого такой шанс бывает. И не каждый может сесть на тимлейнский трон. Прости уж старого интригана, но сейчас я с тобой честен. И говорю как есть, – граф Рейсворт поднялся из-за стола. – Я пойду вздремну, а ты посиди, подумай над сказанными мной глупостями еще раз – и на этот раз уже хорошо. Когда захочешь домой, Лейвис тебя проводит.
Старший Рейсворт вышел, коротко поклонившись напоследок племяннице, и дверь со стуком затворилась за ним. Айна обернулась к Лейвису. Кузен, обычно непоседливый и болтливый, ныне весь вечер усиленно старался слиться с креслом, в котором сидел, и не издавать ни единого звука. Лишь сейчас девушка заметила, что сын лорда Роальда непривычно бледен – ни единой кровиночки на лице.
– Сам ты как ко всему относишься? – спросила она тихо.
– Ты мне вопросы начала задавать? – Лейвис, через силу, попробовал ухмыльнуться. Получилось не очень хорошо. – Странные дела творятся в Иберленском королевстве. Обычно леди Айне до меня и дела никакого нет.
– А теперь есть, раз уж мы сидели тут вместе и слушали весь этот вздор. Объясни хоть ты мне, раз никто другой не сможет. Твой отец явно рехнулся. По какой причине ты его безумию потворствуешь?
Юноша вздрогнул. Бросил быстрый, опасливый взгляд в сторону затворенных дверей обеденной залы, будто боялся, что лорд Роальд остался стоять за ними и теперь подслушивает разговор. Выглядел он почти напуганно – и определенно нелепо. Айна вспомнила, как однажды, все те же года полтора назад, Артур избил мальчишку прямо у нее на глазах – а она даже не бросилась его защищать.
История вышла тогда дурацкая – младшие Айтверны прогуливались в парке Святой Елены, Артур как-то неудачно пошутил, Лейвис на это дерзко ответил, и вскоре завязалась драка. Артур был куда сильнее и крепче, и не прошло и двух минут, как Лейвис уже валялся на земле у его ног. Айна еще отстраненно подумала, что должна бы вступиться за троюродного брата, высказать ему поддержку – но даже не шелохнулась. Она лишь стояла и отстраненно смотрела на то, как этот неуклюжий и неловкий мальчишка, сплевывая кровью, пытается встать. Артур стоял напротив, положив руку на украшенную изумрудом золоченую рукоятку шпаги, и улыбался. «Ну что, сударь, – спросил он кузена, когда тот все же смог встать, – будете вызывать меня на дуэль, или, может побоитесь?» Лейвис побоялся. Смелостью он вообще не отличался. И в отличие от Артура, у него даже рыцарских шпор еще не было. Младший Рейсворт ходил оруженосцем, больше формально, чем по сути, у одного преклонных лет сэра, из числа вассалов своего отца.
– Так что? – повторила Айна свой вопрос. – Какого мнения ты об этом заговоре, и почему не вмешаешься?
– Да что я могу сделать и куда вмешаться, – ответствовал кузен с видимой неохотой. – Граф Рейсворт здесь не я, и лорд верховный констебль, если не заметила, тоже не я. Я никто, даже не министр в бесами драном королевском совете. Отец рассказал – я его очень внимательно выслушал. Вот и все. Ну, не совсем все. Сначала мы немного поругались, – он запнулся.
– О, ругаться ты умеешь, – подбодрила его Айна.
– Я немного не так поругался, как обычно ругаюсь, – сказал Лейвис совсем уж потерянно. – Я… Я, в общем, назвал отца гнусным изменником, и заявил, будто он предает память нашего с ним сюзерена. Ну, твоего отца в смысле. Сама посуди, кто лорда Раймонда убил? Эрдер и Коллинс. С кем мой отец снюхался? С Коллинсом и сынком Эрдера. И со всеми прочими уродами, которых король по недомыслию пощадил. Это получается, мы теперь тоже предатели, если мы за это все выступаем?
– Получается, – подтвердила Айна. – Вот мне и интересно, почему ты ничего не сделал.
– Не знаю, может по той же причине, почему ты сейчас слушала отцовские речи, а не выплеснула ему вино в холеную морду?
– Будь здесь Артур, он бы сказал, грешно переводить доброе вино.
– Будь здесь Артур, лежать бы моему отцу с дыркой в груди, да и мне тоже заодно с ним. Нет, правда, Айна, чего ты от меня желаешь услышать? Мне следовало вызвать на поединок собственного папашу? Он сражается на мечах лучше, чем десяток таких, как я, так что самоубиться я могу как-нибудь и попроще. Или предложишь заколоть его в спину кинжалом, а может и вовсе отравить? Это будет немного не по-дворянски, мне кажется. Или мне стоило пойти к королю? Да я даже так и сказал, что пойду к королю, и все тому расскажу. А отец сказал, если я это сделаю, в тот же день его солдаты перережут всех во дворце. Он всех купил, кого мог, ты это понимаешь? Все лето только и делал, что этим занимался. Гайвен сидел, писал указы, а папа покупал войска. Генералов, капитанов, всех прочих. Одного за другим, по-тихому, без шумихи. Тому предложит поместье, а этому – лесопилку, а третьему – мельницу. Королевский домен слишком разросся при Ретвальдах, самое время слегка его уменьшить. Там отщипнуть кусочек, здесь слегка убавить.
