Воздух за спиной эльфа изменился. Потек, будто расплавился, как металл, который плавят в огне. Разошелся в стороны, открывая за собой пустоту. Когда телепортационная машина, найденная некогда Эдвардом в подземельях Вращающегося Замка, открывала двери в пространстве, она давала тот же эффект. Только сейчас портал явно открывали с другой стороны – чтобы дать посланцу сидов путь к отступлению. Эринландец ускорил шаг. Впрочем, он знал, что не успеет нагнать нападавшего, прежде чем тот скроется в портале.
– Именем Дома Единорога! – крикнул Эдвард Фэринтайн на том же языке, на котором говорил его враг. – Я Владыка Холмов, я выше кровью тебя, я бросаю тебе вызов на поединок. Не примешь его – навеки уронишь честь своего имени, младший.
Уже готовый шагнуть в засиявший радужным светом открывший в пространстве пролом, темный фэйри вдруг остановился. Замер будто в нерешительности, оценивающе глядя на Эдварда. Выпростал вперед руку – и валявшаяся на светлом паркете сабля сама прыгнула ему в ладонь.
– Я принимаю твой вызов, – сказал сид. – Но время для боя выберу сам.
Существо развернулось, показывая Эдварду спину – и скрылось в портале. Пространственная дверь тут же закрылась, ее мерцающий свет померк. Фэринтайн остановился посредине комнаты, тяжело дыша. Откуда-то снизу доносились крики придворных, но все дальше и тише. Видимо, Эрдер все же успешно справился с эвакуацией. Аура Кэран стремительно отдалялась, пока не стала почти неощутимой. Как понял Эдвард, жена отступала к выходу на площадь последней, продолжая удерживать в воздухе стропила балки. Наконец все голоса, кроме тех, что доносились с улицы, смолкли, и тогда раздался долгожданный грохот. Больше не останавливаемые никакой магией, обломки потолка рухнули вниз.
Лорд Вращающегося Замка долго, заковыристо выругался, отводя душу.
– Долгих лет Айне Первой, – сказал он затем, и вложил меч в ножны.
* * *
На Фонтанной площади творилось настоящее безумие. Люди кричали, толклись, бесновались. Гвардейцы, как могли, пытались сдержать их панику – но было видно, им самим вот-вот может изменить выдержка. Окружающие, охваченные страхом, ждали как минимум огненного града с небес. Рейсворт и Эрдер, раздававшие направо и налево приказы, все же пытались снова взять ситуацию под контроль – и кажется, понемногу им это получалось. Во всяком случае, удар, нанесенный по ратуше, оказался единственным, и второго, вопреки всеобщему ожиданию, не последовало. Заметив это, зеваки постепенно начали приходить в себя.
Кэран Кэйвен покинула ратушу последней. Холодная и властная, королева Эринланда спустилась с привратных ступеней на брусчатку площади с неторопливым изяществом, немигающим взглядом оглядела толпу. Сопровождавший ее под локоть Лейвис Рейсворт выглядел значительно хуже. Глаза глубоко запали, по вискам катит пот, все тело трясет мелкая дрожь. Поглядев на него, Айна на мгновение испытала жалость – а потом одернула себя.
Сама юная королева, молча стоявшая подле Роальда Рейсворта, как никогда ощущала свою бесполезность в эту минуту. Даже Лейвис смог что-то сделать, поддерживая каким-то чародейским образом Кэран, а она – нет. Тем не менее, Айна не позволила тоске и отчаянию прорваться наружу. Поприветствовала королеву Эринланда коротким кивком, как равная равную, вновь развернулась к дяде, наблюдая, как тот отдает распоряжения солдатам. Нужно было наблюдать за старшими и учиться, ведь однажды, возможно, принимать решения в минуту опасности придется ей самой. Всеобщая паника понемногу рассеивалась.
Прошло какое-то время, прежде чем из дверей ратуши вышел, подняв за собой облако пыли, Эдвард Фэринтайн. Щегольский белый плащ его был весь в грязи, левая сторона брюк порвана, позади тянулся легкий кровавый след. Тем не менее, король Эринланда шел уверенно, не сбиваясь с шага. Подойдя к собравшимся, он поклонился иберленским лордам, поцеловал руку супруге.
– С кем ты дрался? – спросила Кэран.
– С нашим первым предположением, – ответил Эдвард загадочно. – Второе оказалось ошибочно. – Он посмотрел на Айну. – Позвольте поздравить, ваше величество, с началом вашего царствования, – сказал лорд Вращающегося Замка с издевкой. – Осмелюсь предположить, оно окажется знаменательным. Достойным занесения в исторические хроники.
– Почему вы так считаете, сударь? – спросила Айна, едва подавив дрожь в голосе. «Это Гайвен. Он все же вернулся. И вернулся на следующий день. Как мы могли подумать, что сможем его одолеть? Он убил Эрдера, убил Коллинса, а теперь убьет и нас всех».
Фэринтайн сменил Айну Айтверн внимательным взглядом:
– Понимаете, юная леди, – сказал он неожиданно серьезно, – я всегда считал, что величие короля измеряется по величию дел, что ему предстоит решить. Так, например, если речь идет о войне, а только что действительно началась война, в хроники попадет то правление, в котором государству противостоял действительно могучий враг. Смею заверить, врага, более грозного, чем нынешний, Иберленское королевство не знало с момента своего основания.
Сэр Эдвард оглядел притихших Айну и Лейвиса, герцога Эрдера и графа Рейсворта.
– Простите, господа, – сказал он. – Разбирайтесь тут сейчас сами, ваша страна, ваш народ, ваши заботы. О магии и всем прочем, леди Айна и лорд Лейвис, давайте поговорим не сегодня, а завтра, с утра. Сегодня я ужасно хочу спать.
Шэграл Крадхейк взмахнул рукой – и объемное изображение охваченной всеобщей суматохой Фонтанной площади Иберлена погасло, растаяло в воздухе без следа. Повелитель Бурь отпил воды из хрустального бокала, откинулся в кресло, посмотрел на сидящего напротив Гайвена. Они были все в той же библиотеке, и прошел примерно час.
– Ваш человек уже был в Тимлейне, когда мы начали говорить, – сказал Гайвен. – Вы начали действовать прежде, чем я попросил вас о помощи.
– Разумеется. Я знал, что ты попросишь.
Король-Чародей с силой сжал кулаки. Ощущение того, что он сделался пешкой в чужой игре, усилилось. Противное, неприятное, мерзкое ощущение. «Я захотел играть своим, если можно его так назвать, дедом – но не вышло ли так, что уже он играет мной?» Молодой Ретвальд чувствовал тревогу, и она все возрастала. Формально, устроенная слугой Шэграла выходка не означала ничего дурного. В свете планов Гайвена она даже была полезна. И все же, юноше казалось, он все глубже увязает в болоте, из которого потом выбраться потом не сумеет.
– Объясните, пожалуйста, смысл этой эскапады, милостивый государь.
– Ты и сам прекрасно все понимаешь. Любой войне предшествует формальное ее объявление. Отзыв послов, разрыв дипломатических отношений, затем – первый удар. Послов отозвали твои противники, совершив нападение на тебя и поставив свою ставленницу на иберленский трон. Но подлинный первый удар нанесли сейчас мы. Они напуганы – и скоро будут напуганы еще больше. Враг, ожидающий атаки в любой момент, с любой стороны, враг, не знающий, как от этой внезапной атаки защититься – это уже лишь половина врага. Только что мы деморализовали наших противников.
