О лучезарный час почти убийственного счастья; сердца, которых коснулось это блаженство, узнают в свой час, что все это было не напрасно…
Теперь эти двое молчали – не было необходимости в словах, слова не могли передать и половины того, что каждый из них хотел бы сказать. Да и, говоря по правде, губы влюбленных были заняты совсем другим…
Не было необходимости в словах
Тем временем солнце совсем зашло, и над тихим морем поднялась медовая луна, залив маленький корабль серебром. Ева осторожно высвободилась из рук Эрнеста и подалась вперед – она никогда не думала, что луна может быть столь прекрасна. Эрнест тоже смотрел на луну. Влюбленные всегда так делают.
– Ты знаешь эти строки?
Тихо по морю скользя,
Лунный свет корабль качает,
Небеса благословляют
То, что выразить нельзя…
– Продолжай… – тихо шепнула она.
– Что за время, час иль век,
Сотворение ли мира,
Мы плывем в волнах эфира
В Рай – и быть ему вовек…
– Я надеюсь, именно так с нами и будет, мой дорогой! – тихо сказала Ева, беря Эрнеста за руку.
– Ты счастлива?
– Да, Эрнест, я бесконечно счастлива. Наверное, я никогда не буду счастливее, чем в эту минуту… и никогда не была так счастлива раньше. Знаешь, я хочу тебе сказать… должна сказать – я была такой ужасной! Я так боролась со своей любовью к тебе!
Эрнест вздрогнул, словно от боли.
– Но почему?
– Я скажу честно, Эрнест, – потому что ты так молод. Мне было стыдно… влюбиться в мальчика. Но ты сильнее меня, я не смогла больше сопротивляться.
– Ева, почему – ведь мы ровесники!
– Ах, Эрнест, ведь я женщина, я старше тебя не годами… Мы ведь взрослеем и стареем гораздо быстрее, чем вы. Я чувствую себя достаточно старой, чтобы быть тебе матерью.
– Да? А вот я чувствую себя достаточно старым, чтобы быть твоим любовником! – довольно дерзко отвечал юноша.
– Возможно… Если бы три месяца назад кто-нибудь сказал мне, что я полюблю мальчишку двадцати одного года, я бы не поверила. Дорогой мой, я отдала тебе свое сердце без остатка… ты ведь не предашь меня? Ты знаешь, молодые люди склонны менять свои решения…
Эрнест вспыхнул, досадуя, что никак не может изменить свой неудобный возраст – двадцать один год так и маячил перед ними в темноте.
– В таком случае, я скажу, что это молодые люди без чести. Тот, кто полюбил тебя, уже никогда не сможет тебя забыть. Гораздо вероятнее, что это ты забудешь обо мне, у тебя будет достаточно соблазнов сделать это.
Ева увидела, что юноша на самом деле огорчен и обижен.
– Не сердись, мой дорогой. Ты же видишь, положение очень серьезное. Если бы я не могла быть абсолютно уверена в тебе, это было бы невыносимо.
– Любимая, ты можешь быть уверена во мне, насколько вообще женщина может быть уверена в мужчине, – только не позволяй сомнениям вновь овладеть тобой. Все кончено. Мы так счастливы этим вечером! Без сомнения, так будет не всегда – но сегодня мы счастливы.
Они снова поцеловались и поплыли к берегу – увы, было уже слишком поздно – а счастье переполняло их сердца.
Вскоре они приблизились к берегу и нашли старого моряка там же, где и оставили его. Он по-прежнему задумчиво смотрел в море, держа руки в карманах, а трубку – в зубах.
Эрнест ловко направил лодку к берегу, выпрыгнул на песок, и вдвоем с моряком они вытянули ее на пляж. Ева вышла из лодки, и ей показалась, что в лунном свете глаза старого моряка как-то странно блеснули. Она смутилась – неисповедимы пути совести – и завела с моряком разговор, чтобы скрыть смущение, пока Эрнест искал деньги, чтобы заплатить за лодку.
– Вы часто сдаете лодку напрокат?
– Нет, мисс, вообще-то только мастеру Эрнесту!
(Так значит, это все-таки была ловушка хитрого Эрнеста!)
– О! Тогда, полагаю, вы на ней ходите рыбачить?
– Нет, мисс, только для этого… как его… для развлечения.
– Тогда чем же вы занимаетесь? – Еве стало любопытно.
– Когда и ничего, мисс. Когда просто стою, да и смотрю на море. А когда и сыры сплавляю.
– Сплавляете… сыры?
– Ну да. Голландские, сталбыть.
Эрнест рассмеялся ее удивлению.
– Он переправляет партии голландского сыра в Харвич.
– А!
Эрнест расплатился, и они пошли прочь, однако не прошли и нескольких ярдов, как Ева почувствовала у себя на плече тяжелую руку. Обернувшись в изумлении, она увидела перед собой старого моряка.
– Мисс, я чего сказать-то хотел! – хриплым шепотом вымолвил он.
– Да, я слушаю.
– Вы это самое… никогда не ешьте корки голландского сыра, вот чего! Верно говорю!
Ева никогда не забывала этого совета.
Глава 13. Мистер Кардус объявляет о своих планах
– Эрнест, – сказал мистер Кардус наутро после событий, описанных в предыдущей главе, – я хочу поговорить с тобой у себя в кабинете. И с тобой тоже, Джереми.
Они последовали за ним в кабинет, гадая, в чем дело. В кабинете мистер Кардус расположился у себя за столом, дождался, пока усядутся Эрнест и Джереми, а потом начал, по обыкновению не глядя им в глаза:
– Пришло вам время, ребята, заняться делом и собой. Не следует учиться праздности – тому, что предпочитает большинство молодых людей. Чем вы сами предполагаете заняться?
Джереми и Эрнест переглянулись с довольно глупым видом, но, по счастью, мистер Кардус и не ждал от них немедленного ответа. Во всяком случае, он продолжал, не дав им произнести ни слова:
– Вы, кажется, никогда всерьез об этом не задумывались; буквально следуя завету Библии, вы не думали о завтрашнем дне. Что ж, вам повезло, что у вас есть тот, кто подумал об этом за вас. Вот что я собираюсь предложить вам обоим. Твое будущее, Эрнест, я хотел бы видеть в адвокатуре. Большинство молодых людей почитают это занятие глупым и скучным, однако это не твой случай: если ты проявишь способности и усердие, я мало-помалу буду передавать свое дело в твои руки – а в конце концов к тебе перейдет вся моя контора, ибо ничего другого у меня нет. Полагаю, ты иногда задаешься вопросом – что же это за дело? На первый взгляд, я не слишком погружен в дела, не так ли? Старый безумец служит у меня клерком, Дороти переписывает мои личные письма… и тем не менее, дела идут, принося доход. Могу сказать вам обоим по секрету – здесь сосредоточена лишь часть моего бизнеса. Другая моя контора находится в Лондоне, еще одна в Ипсвиче, третья – в Норвиче, хотя все они записаны на другие имена. Кроме этого я владею и другими конторами, самой разной направленности. Однако разговор сейчас не о них. Я связывался с Астером, большим человеком в суде – у него в канцелярии намечается вакансия. Дайте-ка взглянуть… да, со 2 ноября. Таким образом, Эрнест, я предлагаю тебе место в Линкольнс-Инн. Кроме того, я выделяю тебе ежегодное содержание в 300 фунтов и надеюсь, ты понимаешь, что не должен выходить за границы этой суммы. Вот, собственно, и все, что касается тебя.
