- Я бы все отдала за то, чтобы быть такой счастливой, как
ты! - восхищенно прошептала школьная приятельница Даша, узнав о причине учебных
неудач.
- А мне кажется, теперь все просто стало так, как и должно
быть, - честно ответила Вера.
Впереди было целое лето - лето с Мишей. А, может быть, не
только оно?
Они целовались до синяков, танцевали одни в пустой комнате,
часами просиживали на скамейке в обнимку и болтали, болтали, болтали обо всякой
ерунде. И откуда только брались темы для разговора?! Наверно, они прилетали
оттуда же, куда ушла прежняя Вера - тихая, скромная, неуверенная в себе.
Новая Вера жила правильной жизнью. Она просыпалась под
пиликанье мобильного, возвещавшее о новой эсэмэске, и первым делом тянула руку
к электронному другу, чтобы прочесть послание, всякий раз новое, оригинальное,
непредсказуемое, как все у Михаила: «Ты мне снилась этой ночью», «С добрым
утром, моя сахарная!», «Вставайте, барышня!», «Уже утро, нам пора целоваться!».
Завтракала, думая о Мише. Прихорашивалась, готовясь к встрече с Мишей. Гуляла с
Мишей, принимала его у себя или по-соседски ходила к нему в гости. Общалась с
Мишиными друзями. Вникала в Мишины интересы. Ходила на спектакли, фильмы,
выставки - естественно, с Михаилом. Потом с мыслью о Мише ужинала и радостно
делилась с Кирой впечатлениями от дня: сообщала о том, во что сосед одет был,
что сказал, как пошутил, чем развлекал ее. Укладывалась спать Вера счастливой:
знала, что завтра будет новый день - день с Мишей.
Знала она и то, что стоит ей войти в Интернет - особенно
вечером, - как внизу экрана замигает рыжее окошко аськи: это он, ненаглядный, с
ничего не значащим ником Щ-159, спешит поприветствовать Веру, хоть та и в
соседней квартире. Знала, что ни дня не пройдет без ласковых эсэмэсок. Знала,
что не надо ревновать, когда любимый общается с другими девчонками: он с ней,
он только с ней. Знала, что если Михаил не показывался вчера, то сегодня он
непременно позвонит в дверь и, стоя на пороге с игриво-глуповатым выражением на
лице, которое теперь кажется самым красивым, сообщит, что соскучился. Будет
долго пить чай и держать Веру за руку. Умничать: глупо, забавно и мило до
ужаса. Называть «сударыней», «барышней» и «мадемуазелью». Говорить простые
вещи, от которых сердце начинает колотиться так, что до самого вечера не можешь
ни на чем сосредоточиться… А потом он уйдет домой, чтобы через час появиться
опять и сказать, что уже соскучился снова.
Как-то раз они до двенадцати ночи просидели на скамейке
возле своего дома: просто обнимались и без конца гоняли одну и ту же песню в
плеере, разделив на двоих наушники. Миша называл это занятие «тупкой»: «Потупим,
что ли? - предлагал время от времени один или другой. - Давно не тупили». Вере
нравилось просто быть рядом с любимым, просто чувствовать его, просто слушать и
никуда не торопиться. В этот раз Миша говорил про то, как в июле или августе,
когда станет поменьше клещей, можно будет взять палатку и отправиться на
электричке на озеро. Только вдвоем. Плавать там сколько влезет, целоваться,
взять напрокат лодку и не возвращаться в город до тех пор, пока не кончится
еда.
- Я наготовлю побольше, - пообещала Вера.
- Надолго все равно нам вряд ли хватит. Лучше уж возьмем
что-нибудь невкусное. А твоя готовка проваливается в меня просто молниеносно, -
ответил Михаил неожиданным комплиментом.
Потом он вспомнил, что скоро исполнится месяц со дня их
первого поцелуя, и принялся планировать празднование этого события. Вера в
шутку предложила еще раз посетить ставший «историческим» торговый центр и
памятный фастфуд при нем.
- Только при условии, что в этот раз одежду будем подбирать
мне! - заявил Михаил. А потом задумчиво прибавил: - Такое ощущение, что тогда,
месяц назад, это были не мы, а кто-то другой… Так по-дурацки вели себя! Чуть
сами себе все не испортили… Кошмар. Подумать страшно.
- Мне тоже страшно, - вдруг сказала Вера.
- Почему?
- Так хорошо… Даже, кажется, слишком хорошо. Боюсь, что это
кончится. Мне уже заранее жалко. Сейчас мы разойдемся по квартирам, и… вдруг
это больше никогда не повторится?
- Глупенькая. Это повторится столько раз, сколько нам
захочется. Хочешь, будем сидеть тут каждый понедельник и слушать эту песню?
- Кажется, хочу.
- Значит, будем, - подытожил Михаил. - А теперь, сударыня,
позвольте проводить вас. А не то папенька с маменькой заругаться изволят.
Папенька, как оказалось, уже спал, а вот маменька
действительно изволила. Она разразилась тирадой насчет опасности хождения по
ночам и высокого уровня преступности, а потом, видимо, незаметно для самой
себя, перешла на темы необходимости соблюдения приличий и Мишиного влияния на
Верину успеваемость.
- Прекрати, мам! - резко заявила Вера. - Я взрослая
самостоятельная девушка и сама знаю, что мне делать!
С этими словами она развернулась и протопала в общую с
сестрой комнату.
- И на танцы совсем перестала ходить… - успела проворчать
мать перед тем, как раздался выразительный хлопок дверью.
Через пару дней Вере попалось (впрочем, не без помощи
родителей) объявление о намечающемся через две недели городском конкурсе по
танцу живота. К радости домашних - впервые за лето девочку заинтересовало что-то,
кроме этого ушастого Михаила! - решение об участии было принято мгновенно.
- На занятия ходить все равно не буду, - заявила Вера. -
Скучно там, надоело. Объясняют каждый день одни и те же элементы! Да и вообще,
всему, чему могла, я уже научилась. Пора, в самом деле, уже и в конкурсе
каком-нибудь поучаствовать…
На следующий же день она узнала адрес единственного в городе
магазина сценических костюмов и решительно, невзирая на то, что он находился на
другом конце города, туда отправилась. Потратив на дорогу туда и обратно пять
часов, четырежды заблудившись, сделав шесть пересадок, постояв в двух пробках,
ужасно устав и израсходовав полторы тысячи рублей, она вернулась с увешанным
монетками желтым поясом, таким же звенящим лифчиком и трехслойной полиэстровой
юбкой в пол: «Правда, она на два размера больше… Но не страшно, мы ушьем…»
Теперь все то время, что Вера не думала о Мише, не гуляла с
ним и не видела его во сне, она готовила свой танец. Вынужденные по тридцать
раз на дню слушать одну и ту же арабскую мелодию, родители прокляли тот день,
когда подсунули дочери объявление о конкурсе. А та, никогда не имевшая опыта
танцевальных выступлений и постановок, делила выбранную песню на
десятисекундные отрезки и увлеченно зарисовывала подходящие к ним движения.
На третий день подготовки Кира пришла домой печальная и
неразговорчивая. Домашние решили не докучать ей вопросами. После ужина девушки
как обычно ушли в свою комнату, Вера надела желтый костюм, завела мелодию, уже
выученную наизусть, и закружилась перед сестрой, велев снимать танец на
запрятанную в мобильник видеокамеру.
