– Господи, – сказал детектив. – Нам нужны доказательства.
– Ну, другой распространенной причиной смерти после перелома является другой вид эмболии, жировая. Неизвестно, как именно это происходит. Возможно, жир из костного мозга в месте перелома проникает в поврежденные кровеносные сосуды, а оттуда в легкие. Оказавшись там, он может попасть в сердце, в почки, в мозг… Зачастую это заканчивается смертью. Самое странное, что смерть наступает примерно через неделю после травмы.
– Ага! – лицо детектива засияло. – Когда вы поймете, нет ли у нее этого?
– Наверное, в какой-то мере это у нее есть в любом случае, как у многих людей после перелома, да много после чего. Вопрос остается в степени тяжести… Мне просто нужно понять, как много у нее жировых эмболов, прежде чем я смогу назвать их причиной смерти.
– Когда вы будете знать наверняка, док?
– Где-то через неделю, но мы все равно будем ждать токсикологического отчета.
Детектив посмотрел на меня.
– Говорил же, что дело странное, – сказал он.
Я ухмыльнулся ему в ответ:
– Да, – согласился я, – странное.
Я много размышлял об этом деле. Но не на следующий день. Потому что я только что вернул свое удостоверение пилота и отправился летать. Я был подвешен в одиночестве в пустоте в окружении пустоты, и подо мной открывался великолепный вид английского сельского ландшафта, а где-то вдалеке виднелась темная синева моря. Самолет парил. Я сам парил. Мои мысли были такими же ясными, как небо, как море.
Спустя неделю или около того я повстречал все того же детектива на другом вскрытии. Еще одно странное дело.
Мужчина вышел из паба, а затем его тело нашли в реке. Его семья была убеждена, что на него напали, а затем бросили в воду.
– Ну? – спросил детектив, стоя по другую сторону стола. – Удалось установить причину смерти той пьющей женщины, которую толкнули?
Я бегло осматривал мужчину из реки. У меня была теория на его счет.
– Это дело не давало мне покоя. Случай действительно запутанный. Я действительно нашел изрядное количество эмболов в мозге и легких, однако, если верить исследованиям, их было недостаточно, чтобы со стопроцентной уверенностью утверждать, что именно они ее убили.
Он застонал.
– Я собираюсь указать в качестве причины смерти кровоизлияние и жировую эмболию. Также добавлю, что у нее был цирроз, диабет и т. д.
Он уставился на меня.
– Вот как! Значит, все-таки дело было в переломах!
– Я лишь высказываю свое мнение по поводу причины смерти. Другие могут не согласиться, и в конечном счете уголовной прокуратуре решать, хотят ли они заводить дело. Думаю, им следует это сделать. Учитывая, однако, что́ сейчас творится в прокуратуре… – я закатил глаза. – Разумеется, в итоге решать присяжным, действительно ли это не подлежит сомнению.
– Они не смогут ничего решить, если на него не заведут дело. Спасибо, док. Говорю вам, я арестую этого зятя за непредумышленное убийство.
– Прокуратура разрешит вам это сделать, только если они будут уверены, что дело выигрышное, а пока что они не уверены.
– Что их останавливает?
– Они хотят, чтобы я придал большее значение переломам таза.
Он пристально на меня посмотрел.
– Ну а вы могли бы, док?
Я посмотрел на него в ответ.
– Я сделал ровно столько, сколько мне позволяет совесть.
– Но…
– В указанной мной причине смерти все отмечено. Она умерла от осложнений переломов таза, однако уже была больной женщиной с кучей хронических недугов. Вы же ничего не додумываете про жертв, которых находите, так ведь? Если кто-то из халдеев в прокуратуре не может понять, что я написал – а они вряд ли могут, – но при этом категорически отказали мне в запрошенной встрече, чтобы я мог объяснить, что мне удалось обнаружить, то что еще я могу сделать?
– Док…
– Я был честен. Это моя работа – быть честным.
К этому моменту судмедэксперты могут начать сильно раздражать детективов, так что я сосредоточился на теле, которое лежало передо мной. У меня были подозрения, что это окажется один из случаев смерти в результате мочеиспускания. Известно, что пьяные люди плохо стоят на ногах и шатаются. Шатание может стать проблемой, если пьяный человек остановится по дороге домой, чтобы облегчиться в озеро или реку. Затем, если его шатнет слишком сильно, может случиться беда: у пьяного человека в холодной воде мало шансов.
ПЬЯНЫЕ ЛЮДИ ПЛОХО СТОЯТ НА НОГАХ И ШАТАЮТСЯ. ШАТАНИЕ МОЖЕТ СТАТЬ ПРОБЛЕМОЙ, ЕСЛИ ПЬЯНЫЙ ОСТАНОВИТСЯ, ЧТОБЫ ОБЛЕГЧИТЬСЯ В ОЗЕРО ИЛИ РЕКУ.
Я тщательно осмотрел тело на предмет следов ударов, которые, по убеждению его семьи, его убили. Несколько небольших кровоподтеков… совсем немного порезов – скорее всего, он получил их уже в реке. Самым же главным было то, что его ширинка оказалась расстегнутой, а пенис вытащен наружу. Я не сомневался, что обнаружу переполненный мочевой пузырь, когда стану осматривать область таза. К тому же во рту и носу было полно пены – классический симптом утопленника. Значит, этот мужчина был жив, когда попал в воду, а потом… я настолько сильно сосредоточился, что чуть не позабыл про недовольного детектива.
– Док?..
Я поднял голову и прищурился.
– Я вами восхищаюсь.
Я прищурился еще сильнее. Ни один полицейский в жизни мне ничего подобного не говорил. Никогда.
– Все эти годы вы делали работу, о которой большинство даже думать не хочет. И вы по-прежнему делаете ее увлеченно – я за вами наблюдал. Вот какой-то придурок, который, скорее всего, умер, потому что упал в реку, пока писал. Та женщина была безнадежным алкоголиком, которая в любом случае была на пороге смерти. И вы все равно серьезно к ним относитесь. Как бы то ни было, вы достаточно неравнодушны, чтобы быть честным.
За нами раздалось бряцанье – на тележках перевозили трупы. Рядом, в комнате для скорбящих родственников в пастельных тонах и с мягким освещением, громко рыдал кто-то из родных. Нас ждали полицейские, которые смотрели на нож в моей руке. Я глянул на тело перед собой. Избыточный вес, залысины, пальцы сморщенные и белые, кожа местами отходит, немного следов разложения, большая неудача.
Я хотел было ответить на слова детектива какой-нибудь беспечной, непринужденной фразой. Что-нибудь насчет того, что после 40 лет работы мне по-прежнему нравилось разгадывать головоломки. Но я не смог. Потому что знал, что он прав. Мне было не все равно. И по-прежнему не все равно.
Благодарности
Мне невероятно повезло всю свою карьеру проработать в профессии, которая очаровала меня, как только я узнал о ее существовании. Но лишь теперь, оглядываясь на 40 пролетевших лет, я понял, что ключевую роль сыграли мои родные, друзья и коллеги. Я помню каждого, однако их, конечно, слишком много, чтобы упомянуть всех. Спасибо доктору Руфусу Кромптону и профессору Биллу Робертсону – они создали должность специально для меня, чтобы я мог изучать судебную медицину в больнице Сент-Джордж, а также указали мне дальнейшую дорогу.
