– Может быть, он бросил нож куда-то в кусты.
Детектив показал рукой на своих полицейских, все еще рыскающих по цветочным клумбам.
– Они уже второй раз прочесывают сад. Он не такой уж большой, а ножа как не было, так и нет.
Я был уверен, что нож где-то там. Был уверен, что старик покончил с собой. Я задумался. Насколько был уверен?
Детектив не сводил с меня глаз.
– Вы не можете ничего утверждать, пока не проведете вскрытие, док.
Люди вечно полагают, будто, вскрывая мертвых, я нахожу спрятанные внутри них секреты, словно взломщик сейфов. В данном же случае я уже многое узнал, внимательно изучив тело снаружи.
Смысла спорить не было, так как вскрытие мне предстояло проводить в любом случае. Я повернулся к помощнику коронера.
– Не могли бы вы позаботиться о том, чтобы тело доставили в морг?
Он кивнул и подозвал двух полицейских в форме.
– Что ж, давайте его в пакет, а потом в Ройал Суррей.
Я повернулся к детективу. Я был уверен на все сто.
– Конечно, я проведу вскрытие, но уверен, что это самоубийство.
– Откуда такая уверенность? – спросил он меня нелюбезным тоном. Подобная интонация была хорошо мне знакома, однако я редко сталкивался с ней на месте преступления, где все обычно работали сообща и вели себя доброжелательно. Подобному ехидству было место в суде, когда старший адвокат задавался целью публично унизить судмедэксперта, чьи показания доставляли неудобства его клиенту.
ЛЮДИ ВЕЧНО ПОЛАГАЮТ, БУДТО, ВСКРЫВАЯ МЕРТВЫХ, Я НАХОЖУ СПРЯТАННЫЕ ВНУТРИ НИХ СЕКРЕТЫ, СЛОВНО ВЗЛОМЩИК СЕЙФОВ.
Я ответил максимально хладнокровным голосом.
– Во-первых, место ранения. Мистер Гарланд порезал себя несколько раз, и выбранное им место является совершенно типичным для ран, которые люди наносят себе сами. Они практически всегда приходятся на шею или запястья. Он порезал себе шею справа, что было бы крайне маловероятно, будь он правшой. Но вы только что подтвердили, что он левша. И вы только посмотрите на эти небольшие порезы. Они все параллельны.
Детектив неохотно бросил взгляд на шею старика. Я показал на тонкие, поверхностные полоски крови по обе стороны от большого разреза и рассказал ему про подобные нерешительные раны.
– Неизвестно, зачем люди это делают: возможно, так они просто набираются смелости. Подготавливают себя к боли. Либо же пытаются найти нужное место. Как бы то ни было, нерешительные раны являются надежным индикатором самоубийства.
Детектив по-прежнему был настроен скептически.
– Эти линии всегда указывают на самоубийство?
– Согласно моему опыту, как правило, да…
Мой опыт к тому времени был не таким уж и богатым, однако рассказывать об этом детективу у меня намерений не было.
– Если он порезал себя здесь, – детектив указал на лужу вязкой крови на площадке для стоянки, – и умер здесь, то сколько у него было времени, чтобы избавиться от ножа?
НЕРЕШИТЕЛЬНЫЕ РАНЫ ЯВЛЯЮТСЯ НАДЕЖНЫМ ИНДИКАТОРОМ САМОУБИЙСТВА.
Я задумался.
– До минуты.
Не то чтобы он был в состоянии спрятать нож, потеряв столько крови. Возможно, у него хватило бы сил его куда-то швырнуть, однако он практически наверняка просто его обронил.
Детектив, которому явно хотелось порадовать себя в воскресенье убийством, сказал:
– Кто-то мог ударить его ножом, а потом скрыться с орудием убийства.
– Ну…
– Но это возможно, вы же признаете возможность того, что эти ранения ему нанес кто-то другой?
Я замялся. Разумеется, такое было возможно, вообще все на свете возможно. Но моя работа заключалась в сборе и представлении доказательств, а не в обдумывании каждой сумасбродной теории.
Я сказал:
– Это маловероятно. Но возможно.
Детектив выглядел ликующим.
– Тем не менее я полагаю, что нож где-то здесь, – настаивал я. – Причем в весьма очевидном месте.
Полицейские, разыскивающие нож, это услышали. Они прекратили поиски. Кто-то поднес руки к губам. Кто-то стоял, словно вкопанный, уставившись на меня. Они уже довольно давно занимались поисками, и им было неприятно услышать, будто они упустили что-то очевидное.
Я вышел через небольшую заднюю дверь, миновал окровавленные резиновые сапоги, миновал теплицу и старые глиняные цветочные горшки, миновал поваленное набок жестяное корыто, идя по кровавому следу к его источнику.
– Он потерял много крови и стал терять ее быстрее по мере приближения к дому. Думаю, он бросил нож где-то рядом с этим местом, а не швырнул его, – сказал я. – Может, его дочь?..
Когда имеешь дело с самоубийством, у кого-то из друзей или родных сразу же возникают такие подозрения. Возможно, мистер Гарланд угрожал покончить с собой либо же просто выглядел крайне подавленным. Я попытался представить, как его дочка средних лет подъезжает второпях на своей машине, ее сердце стучит, она боится того, что может увидеть. Первым делом она должна была увидеть кровавую лужу. Ее машина едва в эту лужу не заехала. Оставив машину поперек, даже толком не закрыв дверь, она выскочила из нее и побежала в дом, где и нашла своего отца.
– Нет ножа – нет самоубийства, – решительно отрезал детектив.
– Не могли бы вы, пожалуйста, отогнать машину?
Все переглянулись между собой, и детектив пошел просить у дочки ключи, после чего вернулся и медленно откатил машину назад.
Там, где изначально было колесо, лежал окровавленный хлебный нож с рукояткой из кости.
Детектив даже представить себе не мог, какое облегчение я почувствовал, когда моя теория подтвердилась. Должно быть, моя речь звучала очень самоуверенно. Да я и был чрезвычайно уверен. Тем не менее глубоко в душе я с самого детства понимал, что жизнь представляет собой череду непредсказуемых поворотов судьбы. Осознание этого не давало мне покоя. Хотя по работе я и должен был быть во всем уверен, в тот день не мог отделаться – да и по сей день не могу отделаться – от самой большой неопределенности, которая заключается в том, что всегда возможно что-то еще.
20
К этому моменту я уже начал подозревать, что мои попытки воссоздать обстоятельства убийств по оставленным ножевым ранениям могут оказаться в тени новой методики, которая засияла на далеком горизонте судебной медицины. Начались разговоры про ДНК-анализ. ДНК, говорили люди, станет более эффективным средством установления личности, чем отпечатки пальцев или любые другие используемые тогда методы. Как-то раз мы принялись обсуждать эту тему во время одного из наших шумных пятничных обедов в пабе, на работе разговор продолжился, и к нему стали присоединяться секретари и лаборанты. Было ли за ДНК будущее? Или же это была одна из тех новых технологий, эффективного практического применения которым не удается найти на протяжении многих лет?
