Я приземлился в Нью-Йорке, где было необычайно тихо даже для середины ночи. Город все еще был притихшим от ужаса. Через девять дней после обрушения башен пыль и характерный запах после случившегося все еще витали в воздухе. И хотя дороги были перекрыты, а туннели закрыты, когда машины стояли в пробке, никто не осмеливался посигналить. Я сказал водителю, где остановлюсь, на что он ответил, что с таким названием есть по меньшей мере четыре гостиницы. Так что мы поехали по тихим улицам, решив объехать все. Наконец мы поняли, что нашли нужную, поскольку в фойе было полно британских полицейских и некоторых я узнал. Они тепло поприветствовали меня и спросили, не прочь ли я выпить, но я отказался. Я договорился с Ивон о встрече в морге бюро и вызвал такси прямо туда.
20 СЕНТЯБРЯ – В ДЕНЬ, КОГДА МНЕ ИСПОЛНИЛОСЬ 49, – Я ПОЛЕЧУ В НЬЮЙОРК, ЧТОБЫ ПОНЯТЬ, КАК В АМЕРИКАНСКОМ БЮРО СО ВСЕМ СПРАВЛЯЮТСЯ.
Я приехал в полтретьего ночи, и передо мной открылось ужасающее незабываемое зрелище. Здание представляло собой уродливую бетонную коробку постройки 1960-х годов, однако наше внимание было сосредоточено не на здании. Окружающие улицы и парковки были огорожены и тщательно охранялись, потому что морг круглосуточно принимал новые тела. Миновав пост службы безопасности, я оказался на импровизированной залитой светом стоянке, где стояли палатки с кофе, и рабочие, устроив перерыв, пили кофе с пончиками. Позади стояли огромные прицепы-рефрижераторы, не меньше 30 штук, аккуратно выстроенные в линию у накрытых тентами стоянок, у входа цветы, американский флаг приспущен.
Я принюхался. Этот запах. Было очевидно, что прицепы заполнены человеческими останками.
Катафалки с мешками для трупов всё подъезжали и подъезжали. Поисковые операции на месте катастрофы велись круглосуточно, и судмедэксперты тоже не сидели без дела: Ивон добровольно вызвалась работать в ночную смену. И в дневную смену. Она недолго спала в перерывах при любой подвернувшейся возможности.
Нужно обладать огромной психологической устойчивостью, чтобы справляться со всем в столь странных и обескураживающих обстоятельствах. Для многих людей это оказалось не по силам, и спасатели вместе с работниками морга получили огромную душевную травму. Кто-то справился. Кого-то отправили домой – они выглядели как контуженные.
Дежурства были устроены так, чтобы исключить любые задержки в процессе официального осмотра и опознания. Было известно, что некоторые мешки содержат тела полицейских или пожарных, рискнувших своей жизнью и потерявших ее. Специально для них были выставлены военные с флагом, которые отдавали им честь, официально вознося хвалу их отваге.
Внутри большинства мешков были целые или почти целые тела. Небольшие части тела иногда поступали в коробках поменьше. В соответствии с основным правилом при проведении поисковой операции, в случае если спасатели находят, скажем, палец, то, даже если кажется очевидным, какому телу он принадлежит, его необходимо включить в список отдельно и присвоить уникальный номер. Из-за природы данной катастрофы, из-за огромной силы ударов и взрывов тела были зачастую настолько раздроблены, что собрать людей на месте, руководствуясь их расположением или одеждой, было попросту невозможно. Почти сразу же стало очевидно, что для опознания многих, а то и большинства потребуется проведение ДНК-экспертизы. Позже на основании этой удивительной методики конечности, отдельные части тел и фрагменты тканей будут соединены для получения некоего подобия тела или того, что от него осталось. Как и в случае со всеми массовыми катастрофами, опознание жертв должно было стать серьезной операцией, требующей централизованного управления и привлечения различных ученых. Только в случае данной катастрофы задача была во всех смыслах серьезней, хуже и тяжелее, чем что-либо, с чем доводилось сталкиваться ранее.
По прибытии тела попадали в комнату первичного приема, где проводился предварительный осмотр. После этого их перемещали напрямую в один из смотровых кабинетов. В каждом кабинете было полно полицейских, судмедэкспертов, рентгенологов и ассистентов. Все записывалось в мельчайших подробностях, и эти детали связывали с фрагментами одежды, личными вещами – украшениями, кредитными картами и т. д., – а также любыми другими особенностями и характеристиками места, где были найдены тела. Затем аккуратно пронумерованные тела или части тел укладывались в специально отведенные места на пронумерованные полки в пронумерованных прицепах.
К телам относились с огромным уважением, и прицепы содержались в чистоте и полном порядке. В каждом имелись корзины с цветами в память о людях и звездно-полосатый флаг в память об утрате их государством. Прицепы-рефрижераторы решили главную проблему любой подобной катастрофы: трудность была не столько в том, чтобы разобраться с трупами, сколько в их хранении до окончания процесса опознания. По его завершении тела были отданы своим семьям. Мне сразу стало понятно, что американцы прекрасно справляются, с уважением и методично выполняя все необходимые процедуры.
Я старался быть максимально незаметным, поскольку каждый здесь работал в полную силу. То же самое наблюдалось и на следующий день, когда я вернулся для встречи со старшим судмедэкспертом Чарльзом Хиршем. Это был невысокий, худощавый и крайне напряженный мужчина за 60, со швами на голове и переломанными ребрами, который руководил этой масштабной операцией. Он был среди первых спасателей, прибывших во Всемирный торговый центр незадолго до падения первой башни. Как ему удалось отделаться столь незначительными травмами, если стоявшего рядом с ним коллегу завалило обломками и теперь он лежал в реанимации?
Прицепы быстро наполнялись. В конечном счете было вынесено заключение о 2753 жертвах, и в общей сложности было найдено порядка 70 000 фрагментов и частей тел. Многие тела были стерты в порошок либо изначальным взрывом, либо в результате обрушения здания. Было бы гораздо проще похоронить всех в единой братской могиле, однако, разумеется, семьям погибших вряд ли бы понравилась идея, что их любимые близкие могут быть закопаны вместе с угонщиками самолетов.
Вскоре все обломки Всемирного торгового центра стали перевозить на мусорный полигон на Стейтен-Айленд в Гудзонском заливе со странным названием «Фреш Киллс»
[7]. Они были просеяны, кусочек за кусочком, не один, а целых два раза опытной командой под управлением полиции и ФБР, в которую входили антропологи и врачи. И тогда начался долгий процесс ДНК-анализа почти 3000 людей. Каждый крошечный фрагмент человеческой ткани, каждая личная вещь должны были быть опознаны.
Этот процесс на самом деле продолжался многие годы: еще в 2013-м опознания продолжали проводиться. Наконец, в 2015-м были опознаны 1637 жертв – лишь 60 % тех, кто, как считалось, погиб в результате катастрофы: все остальные стали прахом, как это происходит в конечном счете со всеми нами. Теперь рассматриваются планы превратить полигон «Фреш Киллс» в один из самых больших в мире городских парков.
БЫЛО ВЫНЕСЕНО ЗАКЛЮЧЕНИЕ О 2753 ЖЕРТВАХ, И В ОБЩЕЙ СЛОЖНОСТИ БЫЛО НАЙДЕНО ПОРЯДКА 70 000 ФРАГМЕНТОВ И ЧАСТЕЙ ТЕЛ.
