– Тосик, фу, фу, бессовестный, – извиняющимся голосом закричала на своего питомца молодящаяся вдова с третьего этажа. – Ради бога простите, Игнат Сергеевич. Тосик такой шалун, такой шалун. А вы чего это на ночь глядя? В такую погоду? Там дождь накрапывает. Холодно жутко. Я бы ни за что, если бы не Тосик с его потребностями.
Она мужа своего, сто процентов, заговорила насмерть, подумал он с неприязнью. Нельзя же быть такой навязчивой балаболкой! Тосик ее потому под ноги всем бросается, что защиты от нее ищет. Наверняка!
Но ничего этого он не высказал вслух, и даже не дал понять, что ему что-то не нравится. Вежливо улыбнувшись, Себров мотнул старенькой сумкой с растянутыми ручками.
– Вот в магазин пришлось идти. Кое-что забыл купить.
– Да, досадно. – Эффектно подведенные глаза сверкнули в его сторону. И она зачем-то добавила: – А не жили бы одни, Игнат Сергеевич, было бы кому позаботиться о покупках.
Ну, не дура?
Он чуть не заржал в полный голос. Она на что намекает? Что ему пришла пора поменять свою холостяцкую жизнь на семейную? Себя предлагает? Да он под дулом не согласился бы. Если только по приговору суда! Да и то постарался бы его обжаловать.
Вот чудо раскрашенное! Додумалась тоже.
Посмеиваясь про себя, Себров медленным шагом прошел до угла, за которым располагался дежурный магазин. Остановился. Прижался спиной к стенке и замер. В этом месте они обычно встречались, когда нельзя было что-то обсуждать по телефону. Пока никого не было. Надо ждать.
Он стоял тихо, не шевелясь. Слушал, как тихо шуршит мелкий дождь. Скребутся о стенку старой подстанции голые ветки кустарника. И почти пропустил осторожные шаги. Даже вздрогнул, когда человек, которого он ждал, тихо кашлянул и спросил:
– Давно ждете, Игнат Сергеевич?
– Да нет. Недавно.
А он и счет минутам потерял, пока погоду слушал да размышлял. Может, и полчаса стоит уже. Себров прищурился, пытаясь в темноте рассмотреть собеседника. Не вышло. Просто в метре от него темнота будто была гуще и передвигалась огромным комом. Сделалось как-то нехорошо. Не то чтобы страшно, нет. Он все же не приезжий без регистрации, с кем можно поступить как угодно. Он все же представитель власти. Но неприятный холодок скользнул между лопаток и иглой уколол в желудок.
– Так что у нас за проблемы, Игнат Сергеевич? Что такого стряслось, что нельзя было обсудить по телефону?
– А то вы не знаете! – фыркнул он с чувством.
– Нет. Просветите.
Темнота сгустилась совсем рядом с Себровым. Он даже услышал ароматное дыхание человека, вставшего слева от него ближе чем на полметра.
– Орлов вернулся, – доложил Себров и с сожалением прищелкнул языком. – Никто и не ждал.
– А его никто и не ждал. Некому, – с издевательским хохотком отреагировал мужчина. И еще раз повторил: – Потому что некому.
– Но это все меняет, – недовольно пожевал Себров губами.
Странная веселость собеседника ему совсем не нравилась. Что-то демоническое почудилось ему в этом.
– Это ничего не меняет, – тихо возразил тот. – Как все было, так все и будет.
– Но как же?
Себров заволновался и вдруг понял, что его собеседнику и правда все может быть по барабану. Он ни за что не отвечает. Он нигде не светится. У него поводов для веселья хоть отбавляй. Это у него – у участкового – ситуация другая. С него могут и спросить, да. Если Орлов задумает волну гнать, то с него – с Себрова – спросят.
За прошлые дела. Что говорить о будущем! Их вообще планировать – преступление. Не то что исполнять.
– Как все было, так все и будет, – повторил мужчина явно с усмешкой. – Орлов тут не задержится. Мы его снова назад отправим. Его сокамерник сильно по нему скучает. Поговорить ему там даже не с кем. К общению с умными людьми он привык. Так что… Нет повода, Игнат Сергеевич, для беспокойства. Недельку-другую потерпим, ну, может, месяц, и снова за дело. Не мне вам рассказывать, что эта квартира – золотая жила. Сколько за минувшие годы вы на ней подняли, а? Молчите? Сколько, Игнат Сергеевич? А я могу назвать вам точную цифру. Бухгалтерия у меня в порядке.
Игла в желудке сделалась огненной и заворочалась, причиняя ему невозможные страдания. Он даже застонал. И промолчать бы, а он спросил:
– Хотите сказать, что вели бухгалтерию о наших с вами делах?
Голос его при этом противно дрожал; было понятно, что он напуган.
– А как же! Любой бизнес требует отчетности. Иначе хаос. Иначе никак.
То есть у этого мерзавца имеется компромат на него. Имеются рычаги для шантажа. Способы воздействия. И он может, да, может заставить его совершать правонарушения и еще, и еще, и еще. Пока не подохнет, станет держать его на крючке.
Вот это он влип!
– Орлова надо отправить обратно в зону. И снова заселить его комнату.
– Но как?
– Ой, мне ли вас учить, Игнат Сергеевич? Подумайте. Придумайте.
– Но девчонка теперь в курсе, что и как. Она может поднять шум.
– Пусть поднимает. Кто ей поверит? Она уже пыталась. И что вышло?
Голос был совершенно равнодушным, спокойным, дыхание ровным. Себров даже позавидовал его самообладанию. Он вот лично трясся весь. И не от холода, это точно. Одет он был, как на Северный полюс.
– Я не смогу, – выпалил он, решившись.
– Что не сможете?
– Я не смогу. Ничего больше не смогу. И девка эта на меня указала в Управлении. Со мной уже говорил лейтенант Левкин. Пока только говорил. Где гарантия, что на допрос не вызовут? Я же не мог не знать, что происходит. Комната человека, отбывающего срок наказания, регулярно занята какими-то сомнительными личностями. А теперь еще…
– А теперь еще – что?
От легкости интонации собеседника Себрова прошиб пот. Под вязаной шапкой сделалось сыро.
Он же не мог не знать, что последний персонаж погиб от руки убийцы. Не мог не знать! Чего тогда так ведет себя? Чего так спокоен?
– А теперь, когда последнего убили, я просто… Я просто умываю руки, – выпалил Себров с чувством.
И неожиданно почувствовал, как выходит из него острая игла, избавляя от сильной боли. Как легко и спокойно становится на душе. И даже дыхание выравнивается.
– То есть? Другими словами?
– Другими словами, идите к черту со своими дальнейшими планами. Было время – получалось. И это хорошо. Теперь все. Одно дело – мелкое мошенничество. Совсем другое – убийство. Я на это не подписывался.
– Ага…
– И угрожать мне не надо. Я не сраный нелегал. Я – человек при исполнении, и властью пусть не очень великой, но обладаю. И…
Себров перевел дыхание. Он вдруг почувствовал себя значимым и влиятельным. И не таким трусом, которым ощущал себя еще несколько минут назад.
