Нежный женский смех, разбавленный заливистым смехом Левкина, пригвоздил ее к порогу.
Веселится! У нее с утра одни неприятности, вернее, еще с вечера, а он веселится. И о ней не вспомнил даже. Иначе сам бы позвал ее обедать. Она заработалась и время обеда пропустила. А он…
– Обедать идем, лейтенант? – с улыбкой вошла в кабинет Юля, решив все же войти, раз пришла.
– А мы уже пообедали, товарищ капитан, – ответил Левкин фразой, которую она ожидала услышать. – Там сегодня суп-пюре из шампиньонов просто бомба. Рекомендую.
Он знал прекрасно, что она не ела супов. Не терпела их. Тем более супов, превращенных в пюре! Да и он прежде их не очень жаловал. А тут – рекомендует! Ну-ну…
Юля сделала ему знак глазами «выйти». А он сделал вид, что не понял. С улыбкой повернулся к стажерке, которую явно смущала пикантность ситуации. И продолжил что-то говорить. На его взгляд – что-то забавное. На Юлин взгляд – полный бред.
– Ладно, пока, – пробормотала она и закрыла за собой дверь, выходя в коридор. Добавила едва слышно: – Ладно, засранец, ладно…
– Простите, – окликнул ее кто-то со спины. – Можно спросить?
Юля глубоко вздохнула, выдохнула, чтобы не сорваться на человеке, не отвечающем за ее скверное настроение. Повернулась на голос.
Женщина. Пожилая, опрятная. На ней были темные узкие брюки, черные ботинки, синяя утепленная мехом куртка с капюшоном. С тяжелой дорожной сумкой. Лицо бледное, расстроенное. Глаза заплаканы. Коротко стриженные каштановые волосы тщательно зачесаны назад.
– Что вы хотели?
Юля не обязана была с ней говорить. Она обязана была перенаправить ее в дежурную часть со всеми ее вопросами. Но вдруг прониклась к ней сочувствием. Из-за расстроенного вида и заплаканных глаз. Даже почему-то подумала, что женщина могла пострадать из-за вероломного любовника. Из-за неожиданного предательства вероломного любовника. Прямо как…
Юля тряхнула головой. И стиснула зубы. Думать о себе как о преданной и брошенной категорически не хотелось. У нее с Левкиным были отношения без обязательств. И всех все устраивало. И если он увлекся новенькой, это его проблемы. Он же ведь, дурачок, не понимает, что молодая новенькая непременно потребует с него обязательств. Непременно!
– Понимаете, у меня случилась беда, – проговорила женщина, перекладывая тяжелую дорожную сумку из руки в руку. – Мой муж… Мой гражданский муж погиб. Его убили.
По бледному лицу побежали слезы. Юля молчала. Она не знала, что надо говорить в таких случаях! Ее отдел не занимался убоями и нанесением тяжких телесных повреждений. Ей ни разу еще не приходилось сообщать родственникам жертв страшные вести. Слава богу! Ни разу не приходилось их утешать.
– Я была на опознании. Час назад. Простите.
Женщина поставила возле ног сумку. Вытащила из кармана куртки скомканный мокрый платок и принялась вытирать им лицо. И все время повторяла:
– Простите… Простите меня…
– Успокойтесь, – очнулась от столбняка Юля. – Успокойтесь. Скажите, чем я могу вам помочь?
– Мне сказали, что дело об убийстве ведет лейтенант Левкин.
Ух ты! Юля подавила хищную улыбку.
– Скажите, а при каких обстоятельствах убили вашего мужа?
– Ему пробили голову. И бросили умирать возле мусорных баков. – Губы женщина задергались, когда она выговаривала. – Сволочи!
Ух ты! Это сожительница того самого лжебомжа, о котором ей с утра толковал Левкин.
– Да, я что-то слышала об этом.
– Мне надо поговорить с этим лейтенантом Левкиным, – произнесла женщина, снова хватая с пола тяжелую сумку. – Вы не знаете, он сейчас у себя?
– Вы пришли, чтобы сообщить что-то? Вам что-то известно? – Юля подошла ближе, подхватила женщину под руку. – Понимаете, следствию необходима любая информация. И если вы ею обладаете…
– Да, да, я понимаю, – закивала женщина, послушно ступая в ту сторону, куда ее увлекала Юля. – Мне кажется, я знаю, за что он пострадал. Кое-что знаю.
Они энергично шли по коридору, потом по лестнице. Женщина все время всхлипывала. Юля молчала.
– Заходите. – Юля быстро отперла свой кабинет. Распахнула дверь. – Лейтенант Левкин сейчас занят. Очень занят. Я готова заменить его. Готова выслушать вас. Заходите.
Женщина вошла. Присела на предложенный Юлей стул. Тяжелую сумку поставила на пол справа.
– Итак, я вас слушаю. Простите, вы не представились.
– Галина Игнатьевна Витебская, – проговорила женщина, озираясь по сторонам.
– Капитан Юлия Васильевна Артамонова, – представилась Юля в ответ. И выразительно глянула на дорожную сумку. – Вы не местная?
– Нет. Я из Смоленска. Сюда приезжала работать. Сейчас контракт закончился. Домой собиралась. Вместе с Игорем. Да вот не случилось… – Она громко всхлипнула. – Понимаете, мы как-то так нашли друг друга. У нас срослось. С первой минуты понимание. Игорь, он хороший… был.
– Давно вы были вместе?
– Полгода. – Ее промокший насквозь платок снова скользнул по ее бледным щекам.
– Жили где?
– Арендовали квартиру. – Витебская назвала адрес и уточнила: – Я арендовала. Игорь потом ко мне переехал. Он тоже был приезжим.
– Чем он занимался?
Юля вытянула под столом ноги. Высокие каблуки, которые она надевала под длинный черный плащ, ее измучили.
– Ой, он никакой работы не боялся. Хватался за все, что подвернется, лишь бы платили хорошо. И на стройке подрабатывал. И в магазине грузчиком.
Юля испытала разочарование. Зря она старалась. Кажется, сожитель Витебской совсем не тот, о котором рассказывал ей Левкин. Это просто совпадение.
– А в последнее время чуть ли не артистом работал.
– Артистом? – Юля резко подалась вперед, наваливаясь грудью на стол. – В каком смысле, артистом?
– Я не знаю подробностей. Совсем не знаю. Он просто рядился всегда в какое-то грязное тряпье, когда уходил. Говорил, что это реквизит. Что так надо для работы. Адрес мне неизвестен.
– Хорошо. Что было дальше? Работал он, работал и?
– А потом его неожиданно уволили. И не заплатили. Он так нервничал. Так сердился. Накануне не спал всю ночь. Все ходил и ходил. Говорю, Игорь, не нервничай ты из-за денег. Всех не заработаешь. Нам удалось скопить что-то. На первое время неплохие подъемные. Даже на скромный домик под Смоленском бы хватило. – Галина Игнатьевна замолчала, опустив голову.
– Что было дальше?
– А он говорит, что не из-за денег так нервничает. А из-за того, что влип в скверную историю. Что его обманывали с самого начала. Что это никакой не розыгрыш, как сказали ему. А что-то ужасное. Он узнал и теперь не может принять решение.
