– Я еле спас свой ноутбук, представляете? – фальшивил изо всех сил Свишин.
– Представляю. – Юля кисло улыбнулась своему отражению в стекле серванта. – И что теперь?
– Даже не представляю. – Он повздыхал. – А у вас есть какие-то соображения на этот счет?
И ей тут же показалось, что Свишину очень не хочется, чтобы соображения у нее были. Она не стала его разочаровывать. И сказала: нет.
– Что же дальше, Юля Васильевна? Как же быть? – продолжил игру Свишин. – Кто все эти люди?
– Какие люди? – поинтересовалась она вкрадчиво.
– Кому принадлежат эти номера телефонов.
– А я разве говорила вам, что эти номера непременно принадлежат частным лицам?
– Говорили! – выпалил со злостью Свишин, его настроение менялось ежеминутно. – Говорили, что возможно, это номера телефонов обманутых людей, которые продали свои квартиры, сняли деньги со счетов, как мой несчастный брат. А потом исчезли.
– Я такое говорила? – усомнилась Юля.
– Ну, или что-то наподобие.
– Так это были мысли вслух, Олег Иванович. Просто рассуждения. Версия. Одна из многих.
– А какие еще есть? – тут же оживился он. – Версии?
– Никаких.
И она показала своему отражению кукиш. Больше они на одном поле не играют. Вот так!
– Жаль. Очень жаль. Ну… Раз у вас ко мне больше ничего нет, простимся?
Юля молча отключилась. Швырнула мобильник в угол дивана и досадливо сморщилась.
Курица! Шляпа! Рядовой гражданин поимел ее доверчивость, даже не напрягаясь особо. Хотела обойти Левкина и слила информацию в ненужные руки.
А если Свишин и правда стоит за исчезновением брата? Это каким же средством она его снабдила! Как своевременно предупредила его.
Юля покосилась на телефон, упавший стеклом вниз. Может, позвонить Левкину? Покаяться? Вместе они бы до чего-то додумались. Да и номера бы пробили на вполне законных основаниях.
Ой! Юля захныкала. Тогда ведь придется рассказать ему обо всем, обо всем. И о том, как выскочила из двери его кабинета, услыхав, как они там со стажеркой смехом заливаются. И как из-под носа у него фигурантку увела. Незаконно завладела вещдоком. И что информацией, достаточно ценной, важной, не смогла как следует распорядиться. Профукала!
Телефон зазвонил. Она протянула руку, загадала желание, чтобы это был Левкин. Она покапризничает, конечно. Но потом позовет к себе.
Это был не он.
– Здорово, Артамонова, – развязным тоном поприветствовал ее Гопеевцев, капитан из отдела, в котором работал Левкин. – Скучаешь?
– А чего это мне скучать? – вопросом на вопрос ответила Юля.
Она его на дух не переносила. Он очень активно пытался за ней ухаживать, когда она развелась с мужем. Бывал грубым и развязным. Когда она ему отказала в категоричной форме, разозлился и даже пытался гадить. Про ее отношения с Левкиным точно не знал, догадывался и злился.
– Ну как же, твой воздыхатель перекинулся на молоденькую. – Гопеевцев противно захихикал. – Да так активно перекинулся, что ее пришлось в другой отдел переводить.
– Кого переводить? От кого переводить, капитан? Что ты несешь?
Юля старалась, чтобы голос звучал равнодушно, устало. Будто все происходящее ее вовсе не занимает. И она вообще не понимает, о чем речь.
А на самом деле…
На самом деле она даже подскочила с дивана и заходила по комнате, так всколыхнула ее неожиданная новость.
Левкин оскандалился со стажеркой?! Обалдеть!
– Юленька, не делай вид, что тебе все равно, – масленым голосом произнес Гопеевцев. – Весь отдел на ушах стоял, наблюдая за вашим треугольником. Кое-кто даже ставки делал.
– Какие ставки? – Она помертвела.
Ну, Левкин! Ну, скотина!
– Кто из вас двоих победит! Молодая, свежая и наивная. Или зрелая, умная и матерая, – очень политкорректно сравнил их капитан.
– И на кого же ты ставил, Коля? – поинтересовалась она со смешком.
– На тебя, Юленька! Конечно, на тебя! – зачастил обрадованный Гопеевцев.
По имени она его называла не часто. По пальцам одной руки пересчитать можно было, когда она его называла по имени. Он счел это хорошим знаком и минут десять осыпал ее комплиментами.
– И кто выиграл?
– Те, кто поставил на тебя. – Капитан понизил голос почти до шепота. – Девчонка от внимания лейтенанта немного зарвалась. Начала дерзить кому не надо. Левкин ее одернул раз, другой, третий. Потом наорал на нее прилюдно. Она побежала руководству жаловаться. Ее и того, убрали от греха подальше.
– А Левкин что? Переживает? – Юля удовлетворенно улыбнулась.
– А когда ему переживать-то, Юленька? Ему некогда. Он в командировке третий день.
– О как!
Юля качнула головой. А она-то думала, что не встречает Левкина в коридоре из-за того, что тот от стажерки не отходит. Прилип!
– Не интересуешься совсем нашим отделом, – привычно заныл капитан. – Нет бы зашла, кофейку попили. Потрещали бы с тобой. Новостями поделились бы.
– Ты на дежурстве, что ли, капитан? – поняла Юля. – Время убиваешь?
– Есть такое. – Он вздохнул. – И время я не убиваю, а расходую на человека, мне очень приятного. Новости ей в клювике буквально донес.
– Я тебя услышала, Коля. Есть еще что-то, что ты хотел бы мне донести?
Больше ничего путного не оказалось. Если не считать его нытья о неразделенных чувствах и надеждах, которые не умерли до сих пор. Это она пропустила мимо ушей. Быстро простилась. И, заходя в собственную кухню готовить себе поздний ужин, поймала себя на том, что поет.
Петь она не умела, слуха и голоса не было совершенно. Она жутко фальшивила. И позволяла себе подобную вольность лишь в одиночестве, мысленно извиняясь перед соседями. На тот случай, если те услышат.
Звонок в дверь застал ее на третьем куплете любимого хита. Убрав турку с огня, чтобы не залило плиту кофейной гущей, Юля пошла в прихожую. Приложилась к дверному глазку. И внутри тут же приятно заныло.
На лестничной клетке перед ее дверью гарцевал Левкин.
Она открыла. Но не впустила.
– Добрый вечер, – скупо поздоровалась Юля, придерживая коленом дверь.
– Добрый?
Он был в бешенстве. Это она угадала. Левкин никогда не смотрел на нее так.
– Он добрый, Юля?
– Ну да. А что не так? – Она делано зевнула. – Собираюсь поужинать. Припозднилась. Составишь компанию?
Конечно, составит. Он был голоден. В этом она была практически уверена. Когда Левкин хотел жрать, у него по-особенному блестели глаза и ерзал кадык. К тому же он был с дорожной сумкой. А значит, только что вернулся из командировки. И, стало быть, был голоден вдвойне.
