16 декабря татары обступили город Рязань и огородили его тыном. Граждане, ободряемые великим князем, в продолжение пяти дней отражали нападения. Они стояли на стенах, не переменяясь и не выпуская из рук оружия; наконец, стали изнемогать, между тем как неприятель постоянно действовал свежими силами. На шестой день татары сделали общий приступ; бросали огонь на кровли, громили стены бревнами и, наконец, вломились в город. Последовало обычное избиение жителей. В числе убитых находился Юрий Игоревич. Великая княгиня с своими родственницами и многими боярынями напрасно искала спасения в соборной Борисо-Глебской церкви. Все, что не могло быть разграблено, сделалось жертвой пламени. Покинув разоренную столицу княжества, татары продолжали продвигаться в северо-западном направлении. В сказании следует затем эпизод о Коловрате.
Один из рязанских бояр, по имени Евпатий Коловрат, находился в Черниговской земле с князем Ингварем Игоревичем, когда пришла к нему весть о татарском погроме. Он спешит в отечество, видит пепелище родного города и воспламеняется жаждой мести. Собрав 1700 ратников, Евпатий нападает на задние неприятельские отряды, низлагает татарского богатыря Таврула и, подавленный многолюдством, гибнет со всеми товарищами; Батый и его воины удивляются необыкновенному мужеству рязанского витязя.
[104] Летописи Лаврентьевская, Никоновская и Новогородские ни слова не говорят о Евпатий, но мы не можем на этом основании отвергнуть совершенно достоверность рязанского предания, освященного веками, наравне с преданием о зарайском князе Федоре Юрьевиче и его супруге Евпраксии. Событие, очевидно, невыдуманное, только трудно определить, насколько народная гордость участвовала в изобретении поэтических подробностей. Великий князь владимирский поздно убедился в своей ошибке и спешил изготовиться к обороне только тогда, когда туча надвинулась уже на его собственную область. Неизвестно, зачем он выслал навстречу татарам сына Всеволода с владимирской дружиной, как будто она могла загородить им дорогу. Со Всеволодом шел рязанский князь Роман Игоревич, до сих пор почему-то медливший во Владимире; сторожевым отрядом начальствовал знаменитый воевода Еремей Глебович. Под Коломной великокняжеское войско было разбито наголову; Всеволод спасся бегством с остатками дружины; Роман Игоревич и Еремей Глебович остались на месте. Коломна была взята и подверглась обычному разорению. После того, Батый оставил рязанские пределы и направил путь к Москве.
Кроме Всеволода Пронского и князя муромского, семеро рязанских князей — все потомки Игоря Глебовича — погибли от татарского меча. Это были: великий князь Юрий Игоревич, его сын Федор, внук Иван Постник, брат Олег Красный; племянники: Глеб, Давыд и Роман Ингварьевичи. Четвертый брат последних Олег попался в руки Батыя и отведен в Орду.
На свободе уцелел только пятый брат Ингварь, который воротился из Чернигова уже после нашествия. На родине его ожидала печальная картина смерти и запустения.
[105] Вслед за князем прибыл и епископ Евфросин; он также спасся от гибели, потому что находился где-то в отсутствии (может быть, в Муроме). Предстояла трудная задача: уничтожить следы монгольских орд. Князь и епископ прежде всего позаботились отдать последний долг погибшим. Собраны были священники и дьяконы, уцелевшие от избиения, принялись за погребение мертвых. Столица была очищена от гниющих трупов и опять освящены обгорелые храмы. Города и селения мало-помалу стали наполняться жителями, которые возвращались из лесов. С горьким плачем и стоном начал народ поминать убитых родственников, возобновляя разоренные храмы и хижины. Впрочем, не все Рязанское княжество подверглось опустошению; татары прошли преимущественно по берегам Оки, Прони и Дона. Северная часть княжества осталась нетронутой, благодаря непроницаемой чаще своих лесов; сюда-то спасались обыкновенно жители левого берега Оки. Этой стороны татары коснулись отчасти в 1239 г., когда они завоевали Мордовскую землю, сожгли Муром и разорили города по Клязьме. С особенными почестями преданы были погребению тела убитых князей. Отыскав труп Юрия Игоревича, Ингварь отправился в Пронск, собрал там рассеченные члены Олега Красного, принес их в Рязань и положил обоих дядей в одной гробнице, в соборной церкви Бориса и Глеба, а возле них в другую гробницу положил тела двух братьев Глеба и Давыда. Потом он послал людей на Воронеж взять останки Федора Юрьевича и принести в удел покойного ко храму Николая Корсунского. Здесь Федор похоронен был вместе с супругой и сыном; над гробами их поставлено три каменные креста. Вся деятельность Ингваря Ингваревича до конца его княжения исключительно направлена была на возобновление городов и внутреннее устроение княжества.
[106] О военных предприятиях Ингваря и его ближайших преемников в летописях нет и помину. О борьбе с татарами Ингварь, конечно, не помышлял; он, безусловно, подчинился необходимости и по примеру других князей являлся в Орду с изъявлением покорности.
[107]
В 1252 г. отпущен был из Орды Олег Ингварьевич на рязанское княжение, вероятно, упразднившееся по смерти его брата. Из событий его шестилетнего княжения известно только, что в 1257 г. приехали татарские численники и перечислили всю землю Суздальскую, Рязанскую и Муромскую за исключением духовенства. В следующем году Олег скончался, в среду на Страстной неделе чернецом и схимником; летопись заметила при этом, что он был погребен в церкви Св. Спаса
[108] (следовательно, против обыкновения, не в Борисоглебском соборе).
