«А что дом великих мученик Бориса и Глеба, и отца нашего Семиона владыки в нашей отчине, и волости, и села, и земли бортные, и воды, и мне (имя), великому князю, во владычни волости, и села, и земли бортные, и в воды, не вступатися. А знают владычни люди мою, великого князя, дань, и ям, и город рубят. А суд мой, князя, над владычними людьми в душегубстве, и в розбое, и в татбе. А меж моих людей и владычних суд и пристав общий: а меж владычных людей владычень суд.
А что в моей отчине монастырские села, и земли бортные, и воды: и мне, князю, в то не вступатися. А меж своих людей монастыри судят сами, и пристав их за их людьми».
Епископы рязанские владели обширными поместьями, которые увеличивались иногда покупкой, а главным образом, вследствие частых пожертвований. В непосредственном заведовании их считались те земли, которые были жалованы князьями соборной церкви (дому) Бориса и Глеба, как показывает большая часть жалованных грамот дошедших до нас. Число известных актов на имя рязанских владык простирается до восьми. Вот их содержание:
В 1303 г. великий князь Михаил Ярославич дал святым мученикам (Борису и Глебу) и отцу своему владыке Степану уезд к селу Владычню с резанкою и с 60, с винами, поличным и с правом бить бобров в своем уезде.
«Занеж купля первых владык, а уезд дали деди и прадеди его».
В конце акта прибавлена следующая любопытная подробность:
«А князь Михаило стоял на Тысе; а владыка Степан тут же князя потчивал».
В 1340 г. сын его Александр Михайлович Пронский дал село Остромирское святым мученикам и отцу своему владыке Григорию с поличным и пошлинами с землей бортною, с полями и пожнями, в память своего деда Ярослава, бабки княгини Феодоры и матери своей княгини Евдокии.
Внук Александра Владимир Дмитриевич:
«Лета… дал владыке Василию место на Дону с поличным и с бобровыми гонами».
Другой внук, знаменитый Олег Иванович, был особенно щедр на пожертвования духовенству:
«Лета… он дал святым мученикам и владыке Василию место на реке Кишне, первых владык купля».
В другое время он пожаловал им еще Воинский уезд со всеми обычными льготами.
В 1387 г. Олег придал в дом владыке Феогносту село свое Старое и Козлово с бортным угодьем.
В 1390 г. старец Иона Переслав (имя Олега в монашестве) пожаловал владыке Феогносту свою отчину Пришный остров к селу Вознесенскому.
В 1498 г. Федор Васильевич Третной дал владыке Протасию земли против села Деднова
[242].
В делах церковного управления епископам помогали десятильники, т. е. начальники десятин, на которые в старину делились русские епископии. В каждой десятине находился особый десятильный двор для их жительства, для производства судных дел и для приезда епископов
[243]. Кроме многочисленного штата казначеев, ключников, и людей, занимавшихся письмоводством, т. е. дьяков и подьяков, епископы имели еще собственных бояр и детей боярских
[244]. О доходах и повинностях городских церквей и причта дает нам некоторое понятие следующее место из грамоты на построение Златоустинской церкви 1485 г.
«Жалованья священнику 30 руб., да ржи и овса по 30 четвертей. А дьякону — 15 руб., да ржи и овса по 15 четвертей; а епископу с них дани не искать; никому до них дела нет, мостов им не мостить, города и крепостей не делать; а приход к Златоусту серебреники все да пищальники. Да к тому ж храму дворовое место на улице Волковой, где лавка, поставил торговой человек Иван Смолев из оброку на темьян, и на свещи и на вино служебное к Ивану Златоусту. Да за Окою луг ужитня, идучи к Пустыне налево четыре десятины Буяновской».
Монастыри в Рязанском княжестве щедро наделялись поместьями от членов княжеской фамилии и частных лиц; их земли были освобождены почти от всех повинностей и податей. В дарственных грамотах рязанских князей заключаются обыкновенно следующие льготы: в монастырскую околицу волостели, даньщики, ямщики и другие княжие люди въезжать не имели права; земли им жалуются с резанкою, с 60, с винами и поличным; в некоторых грамотах прибавлен татин рубль и в одной безатшины; крестьяне, которых монастырь перезовет на свою землю, освобождались от податей на 5 лет или на 3 года, если из другого княжества, и на 2 года, если из того же самого. Большая часть древних монастырских актов, дошедших до нас, принадлежит Солотчинской обители. Они обнаруживают, что не одна набожность со стороны частных людей была побудительной причиной к отдаче в монастырь своего имущества: многие владельцы заранее отказывали свои поместья с явным намерением приобрести себе безопасное пользование или на остальное время жизни под защитой монастырского начальства. Так в одной дарственной записи 1483 г. говорится:
«Се аз Настасья, Прокофьева жена Давидовича, придала есми в Дом Святей Богородицы Пречистой Рождества на Солодшу село свое Калялинское архимандриту с братьею в память по своем мужи… и по себе по своем животе, а при своем животе то село еще мне ведати самой» (Писк. N 5).
Часть своих земель монастыри отдавали в пожизненную аренду соседним служилым людям: арендатор обязывался платить ежегодный денежный оброк. В 1512 г. некто Степан Любавский, вероятно, боярский сын, взял в оброку Солотчинского монастыря некоторые земли и покосы, с обязательством платить оброку по 5 алтын в год и с условием «… той земли и покосов не освоивать, ни продавать, ни но души дать, ни окняживать» (N 12). Не только частные люди, но и сами князья брали на оброк деревни у монастырей. В 1502 г. Федор Васильевич Третной взял у того же монастыря деревню Сильчино до своей смерти и обязался платить за нее по полтине в год (N 9). Отдавая земли в оброк, монахи избавляли себя от лишних хозяйственных хлопот и выигрывали еще в том отношении, что арендаторы удобряли землю и расчищали леса. Любавский в своей оброчной записи прямо говорит: «… а что яз Степан лесу распашу монастырьскаго, та земля монастырю ж». Подобные акты обыкновенно заключаемы были от имени архимандрита или игумена с братьей. В этом отношении замечательно следующее место одной грамоты: братья Фенины бьют челом Солотчинскому архимандриту Досифею о поместье, «… и орхимандрит Дософей поговоря с братьею пожаловал их поместьем починком Ройкинскою Поляною на речки на Кратвенки» (N 10)
[245].
