Мницкий подошел к нему вплотную, понизил голос:
– В нашу пору чистоплюйство ведет к гибели. Вон, ефрейтор доходит. Подумали бы о живых.
Полковник разглядывал разложенные стопками конверты, имена и адреса, почерки, штемпели.
– Никак не решусь, что делать с недоставленными. Отправлять назад – нет средств, да и бессмысленно. А сжигать – рука не поднимается.
– Для меня ничего? – уточнил Маевский.
– Увы.
– Благодарю.
Маевский развернулся и, аккуратно обойдя напрашивающегося на ссору сотника, вышел из барака. Полковник, сгорбившись, замер над конвертами.
* * *
«Дорогая Лида!
Почтовая марка с недавних пор стала непозволительной роскошью. Кончились и чернила, но вездесущий Ахмет, подобно доброму джинну, раздобыл для меня почти целый химический карандаш…»
* * *
От барака открывалась широкая панорама утреннего Константинополя. Крыши на солнце искрились снегом. Над плотной трущобной застройкой возвышался целый лес минаретов. Дымки из труб вплетались в небо. Издалека прилетали неразборчивые крики по-турецки.
Маевский плотнее запахнул шинель, сощурился на белесое зимнее солнце.
* * *
«…Говорят, надо перебираться в Галлиполи – оставившие Крым войска барона Врангеля получили разрешение на обустройство лагеря. Там должно быть больше порядка и возможностей для возобновления моего путешествия. Но до Галлиполи около трехсот верст, к тому же наши документы не позволяют перемещаться за пределами Константинополя.
Однако же сама мысль, что несмотря на падение государства Российского, его армия сохраняет боеспособность, придает бодрости и будит надежду…»
Глава 14
Одна из обязанностей командира – сохранять бодрость духа при любой диспозиции, даже на мостике тонущего корабля. Запаникует солдат – другие бойцы, что рядом, удержат от необдуманных поступков. Потеряет себя офицер – и вверенная ему часть окажется под угрозой разгрома и уничтожения.
Бывало и не такое, успокаивал себя полковник Брегич, когда война против ОАК, уже казавшаяся близкой к завершению, вдруг закипела с новой силой, враг нашел могущественного союзника, а долгожданная победа отодвинулась в туманные дали.
Ведь правда, бывало же! Когда в девяносто пятом боснийцы перешли в наступление и только успевали жаловаться НАТО: вот тут нам плохо, вот там нас сербы обижают – и тут же прилетали черные ангелы, расчищая боснийцам дорогу. Брегич не сражался на той войне лично, но помогал Республике Сербской в качестве советника, многое увидел и многое запомнил.
Поэтому даже врожденная бодрость духа не спасала от мрачных мыслей. В первые дни агрессии Югославская Народная Армия потеряла небо. Устаревшие советские истребители не могли дать равный бой «невидимкам». Средства ПВО были подавлены практически полностью. А кто хозяин воздуха, тот и диктует условия.
И теперь драться с ОАК приходилось с оглядкой на небо. Маскировать технику. Разгруппировывать соединения. Хитрить, прятаться, двигаться. Сжимать зубы и сражаться.
Сбитый под Шимановцами «Стелс» помог, очень помог – агрессор стал опасливее и осмотрительнее. Так что поле для маневра все еще имелось.
Не подводила и разведка. С захваченной оаковцами территории продолжала поступать информация о передвижении бандитских отрядов, дрязгах между полевыми командирами и многом другом, что позволяло хоть как-то прогнозировать действия противника.
Из лучших спецов Брегич еще осенью создал «Черный взвод» – мобильную диверсионную группу – и позаботился, чтобы о ней пошла молва. Ударом на удар, террором на террор, чтобы у ОАК земля тлела под ногами.
По мере свертывания крупных операций югославской армии бандиты понемногу стали вылезать из берлог и ущелий на оперативный простор, в густо заселенные районы с сетью дорог, полями и лугами – в те места, где может в полной мере развернуться бронетехника.
Оставалось создать видимость своего отсутствия, выманить врага на открытую местность, отрезать ему пути к отступлению. «Черному взводу» и предстояло захлопнуть капкан на Смука.
Автономный край Косово, Югославия
Апрель 1999 года
Насыпной блиндаж тряхнуло близким взрывом. С потолка заструился песок. Комок дерна шлепнулся с неба перед амбразурой, заставив Смука отшатнуться.
Вбежал Беза – ординарец, двоюродный брат и доверенное лицо. Если, конечно, не воспринимать термин «доверие» слишком всерьез – даже внутри семейного клана.
– Плохие вести, Фитим! – Беза был серым от пыли, словно его присыпали цементом. – Нам придавили верхнюю точку. Разведгруппа, стволов двадцать. Наших ушло только двое.
Смук сжал зубы, переждал приступ гнева. Это были не «плохие новости», а катастрофа. Холм, где до сегодняшнего утра размещался наблюдательный пост Смука, нависал сразу над двумя тропами, по которым отряд мог бы отступить в горы. С других сторон – реки, каменистые отроги, не перебраться, особенно под огнем.
– Так заберите назад! – холодно сказал Смук.
Хотя и знал ответ Безы.
– Нечем. Там все склоны как языком вылизаны. Поляжем!
Смук выглянул в амбразуру. Блиндаж располагался на опушке леса под прикрытием густого кустарника. В дальнем конце поля медленно ползли железные коробочки. Чтобы его, Смука, убить.
– Отставить панику! – велел он.
Щелкнул рацией:
– Куштрим! У нас в тылу псы. Заткни пулеметы под соснами! Срочно!
Куштрим, надменный албанец из Антверпена, ради войны бросивший семейный бизнес по скупке угнанных автомобилей, у Смука командовал минометными расчетами. Среди его бойцов было несколько кадровых военных из албанской, боснийской и даже югославской армий.
Под предводительством Смука собралось несколько отрядов боевиков. У каждого был свой командир – «десятник», со своими амбициями и представлениями о том, как надо вести войну. Смуку стоило больших трудов привести в повиновение разномастное воинство, научить десятников сотрудничать друг с другом, разделять задачи, хоть чуть-чуть полагаться друг на друга.
Сам Смук не полагался ни на кого, и порой это его здорово выручало. Он вылез из блиндажа в окоп с чемоданчиком спутниковой связи – прощальным подарком загадочной Робин. Смук пользовался им лишь однажды – просто убедился, что прибор работает. Он избегал ситуаций, когда надо кого-то просить. Но теперь пришло время.
Где-то на другом конце Европы, наверное, раздался звонок. Или зажглась лампочка. Или на экране компьютера всплыло окошко «Принять/Отклонить». Сними трубку, Робин. Сними трубку. Ответь.
* * *
Хорошее дерево – сосна! Где сосны – там песок, где песок – одно удовольствие окапываться.
Поручик Лепчич аккуратно высунулся из-за бруствера, изучил лежащий ниже по склону редкий лес, просвет в листве – уходящую к предгорью дорогу. Приник к рации:
