– Здравствуйте, господин Штерн!
– Почему-то мне кажется, что это слишком официально. Я – Герхард. Хорошо, Ясна?
Ясна улыбнулась:
– Хорошо, Герхард! Вы повсюду! Надолго здесь?
– Это вы повсюду, Ясна. И так внезапно! Приятный сюрприз. Я часто заезжаю сюда перед поездкой на ту сторону.
«На ту сторону» звучало чересчур загадочно, и Ясна уточнила:
– К бандитам?
Штерн поскучнел:
– О, в формулировках лучше быть осторожнее! Сепаратисты, мятежники, борцы за свободу, бандиты, террористы – термины сплошь политизированные. Я использую либо официальное «Армия освобождения Косова», либо говорю проще: «люди Фитима Боллы».
– Смука…
– Раз у человека есть имя и фамилия, я предпочитаю их кличке.
Ясна вздохнула:
– Наверное, вы правы. Со стороны проще смотреть без эмоций, непредвзято.
Штерн решил сменить тему:
– Лучше скажите мне, вы теперь здесь работаете? Заняты сейчас?
– Обеденный перерыв. Работаю, да, уже второй месяц.
– У вас не найдется получаса? Меня здесь бросили, компьютерной базы данных нет, а кодировка стеллажей и папок… очень югославская. Простому швейцарцу разобраться сложновато.
Ясна посмотрела на часы:
– Конечно! На тридцать пять минут в вашем распоряжении. Объясните, что искать.
Она обошла стол, наклонилась над бумагами. Штерн показал ей лист с таблицей: имена, даты, сокращения.
– Это несложно, но трудоемко. Когда я бываю на той стороне, то получаю информацию о пленных. Чаще это только имена и фамилии. Если известен номер части – большая удача. Затем я еду в Белград, что могу, выясняю и сверяю там. Потом, когда попадаю сюда, стараюсь поднять медицинские карточки солдат, попавших в плен. Если у них есть какие-то проблемы, заболевания, это помогает мне выторговывать их у…
– Не у бандитов, – подсказала Ясна. – У «людей Фитима Боллы». Выторговывать.
Штерн был невозмутим:
– Мы живем в прагматичное время, Ясна. Все имеет цену. Свобода. Здоровье. Жизнь. Я коммерсант и давно приучился смотреть на эти аспекты философски.
– Завидую вам. Что делать?
Он показал пальцем колонку на листе:
– Вот, позиции с седьмой по пятнадцатую. Надо найти папки, а в них – учетные карточки. Там мы посмотрим номера медицинских карт и – вуаля! – я подберусь к нужным данным.
Штерн отдал листок Ясне, она сосредоточенно его прочитала и ушла в стеллажи. В длинном ряду выискала первую нужную папку. Сверила номер с листком, взяла папку под мышку, начала искать следующую.
Присутствие Штерна взволновало Ясну. Здесь не было влечения – по крайней мере, она бы никогда себе в этом не призналась. Появление доктора вызвало в ней всплеск радости. Так здорово, когда рядом появляется старший товарищ, погруженный с тобой в одно Важное Дело! Спасающий людей по велению совести, помогающий местной медицине лекарствами, расходными материалами, гуманитарной помощью. То, что такой человек заметил и отметил ее, вызывало радостное возбуждение.
Когда Ясна вернулась к столу с уловом, Штерн стоял у стола с открытой папкой в одной руке и учетной карточкой с фотографией Ветон – в другой.
– Как к вам попало это досье? – удивилась Ясна.
Она подошла тихо, и доктор от неожиданности чуть дернул головой вбок. Он засунул карточку Ветон в глубь стопки. Теперь сверху лежала карточка Ясны.
– Что-то напутал в кодах, – объяснил Штерн, усмехнувшись. – Смотрите, это же вы!
Вытянул из папки учетную карточку Ясны, показал ей:
– Могу взглянуть? Не возражаете?
Ясна развела руками:
– Докторов стесняться не полагается. Смотрите, если хотите.
Штерн обворожительно улыбнулся:
– Просто хотел подсмотреть день рождения.
– Еще не скоро!
– И, кстати, кровь у вас редкая! Вы такая одна на миллион.
Ясна рассмеялась:
– Явное преувеличение. Хотя все равно приятно. Вот ваши кирпичи. Давайте искать, а то мне почти пора.
Штерн принял у нее кипу папок, аккуратно положил на стол.
– Бегите, если уже время. Спасибо, вы сэкономили мне штук сто нервных клеток. А я вас лишил обеда. Может быть, поужинаем вместе? Здесь есть куда сходить?
Ясна развела руками:
– Никак не могу, дежурю до утра.
– Значит, в другой раз, – легко отступил Штерн.
– Я пойду тогда, – сказала Ясна.
– Стойте-ка! У меня кое-что для вас есть. Подождите.
Штерн открыл портфель, зарылся в ворох писем, рецептов, документов. Вытащил надорванный конверт и достал из него две одинаковые фотографии.
– Смотрите, помните? Буквально пару дней назад прислали. Все по-честному: одна вам, одна мне.
* * *
До конца перерыва Ясна все-таки успела подняться к себе. Кнопкой пришпилила фотографию из Белграда на стену. Улыбаясь, рассмотрела ее еще раз. Журналист «Утреннего вестника» расстарался: и Штерн, и Ясна получились отлично. Красивая пара… Нет, она такого не думала! А на заднем плане, не совсем в фокусе, стоял русский «уазик». В окне можно было при желании угадать профиль офицера.
Чуть защемило сердце. Глядя на размытое изображение, Ясна провела по фотографии кончиками пальцев и чуть слышно позвала:
– Андрей…
Глава 18
Ясна шла среди люстр невиданных форм и расцветок. Сияли шары-планеты, нежно светились диковинные цветы, разбрасывали блики хрустальные водопады и стеклянные бусы. Ясна проходила сквозь разноцветные потоки, смеялась, оборачивалась к Шаталову, звала его за собой. Он пробирался следом через хрупкий лабиринт и все время выходил не туда, не к ней.
– Столько света сразу, что получается волшебство, – сказала Ясна, сверкнув глазами. – Ты веришь в волшебство?
По рядам люстр пробежала дрожь. Тренькнули плафоны, серебряный звон раскатился бисером по висюлькам и стеклянной мишуре, свет мигнул два раза подряд, и еще два раза, и еще. Словно забилось сердце.
– Траекторию снаряда, – сказал учительским тоном вездесущий капитан Воронов откуда-то из-за шаталовской спины, – определяет комбинация погодных условий: ветер, осадки, атмосферное давление, температура и влажность воздуха.
Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Пульс темноты.
– Так веришь или нет? – спросила Ясна, ритмично мерцая и уплывая все дальше сквозь зыбкие огни.
– Однако наиважнейшие параметры: первоначальный вектор направления снаряда, его линейная скорость и скорость его вращения на выходе из орудийного ствола, – монотонно излагал невидимый Воронов, – зависят от совокупности гораздо большего числа физических, химических, механических факторов и изучаются в рамках отдельной дисциплины, которая называется… Как она называется, курсант Шаталов?
