Южная, внутренняя сторона полумесяца представляла собой плавно поднимающийся косогор, заросший лесом. Штерн подозревал, что там заминирован каждый кустик – никто не стал бы оставлять такое подбрюшье незащищенным.
Середина долины была приподнята цепочкой холмов. С самого западного из них Штерн и обозревал окрестности. От моста через всю долину шла прямая как стрела дорога, давно не использовавшаяся и заросшая бурьяном. За ней поблескивал ручеек, впадающий в основную реку у моста.
Штерн досмотрел, как гаснут на верхушках деревьев последние лучи солнца, и обернулся. Сложенная рядом с ним из мешков с песком огневая точка и уставившийся стволом в темнеющее небо станковый пулемет напоминали, что, несмотря на скорое победное завершение противостояния с югославами, лагерь все еще остается военным объектом.
На склоне холма располагалась «офицерская» столовая: длинный стол под тентом, вместо лавок окруженный ресторанными пластиковыми стульями разных цветов. Стол был усыпан крошками, пустыми продуктовыми упаковками, грязной посудой.
Смук в одиночестве заканчивал трапезу. Он не любил разговоров за едой, поэтому Штерн не пытался развлечь его беседой. Из лагеря в обход по пологой тропинке поднялся рослый бородатый оаковец. Штерн помнил его имя – Амир – и знал, что это один из наиболее приближенных к Смуку людей.
Амир молча встал у стола, дожидаясь разрешения говорить. Смук с неудовольствием оторвался от еды, кивнул.
– Командир, – обратился Амир по-албански, – скажи Хашиму, чтоб подменил четверых моих людей завтра утром.
– Разве не твоя смена?
Штерн оторвался от созерцания пейзажей и с любопытством вслушивался в незнакомый язык.
– Потом отработаю, – пообещал Амир. – Завтра из Селины переселенцы уезжают. Помнишь, которые платить отказались.
– Я ничего не забываю, – недобро ответил Смук. – Борзый дедок решил сэкономить.
– Сегодня вечером туда приехали два каких-то пенсионера с ружьями, пришел автобус из Приштины и грузовик. Думаю, на рассвете дернут. Мы съездим долги собрать.
Смук отодвинул тарелку с объедками, выдернул из стаканчика пластиковую зубочистку.
– Хашима предупрежу. Дедка поставьте на место, охрану тоже. Остальных не трогайте. Пусть сербы платят и проваливают.
– На месте разберемся, – буркнул Амир.
Смук повысил голос:
– Пусть проваливают, я сказал!
– Хорошо, командир.
Амир опустил голову и торопливо ушел. Штерн вернулся к столу. Над долиной застыла тишина, лишь мотыльки, кружащие под лампой, тыкались в нее с сухим шелестом.
– Не представляю, – сказал Штерн по-немецки, – как ты управляешься со своим отрядом. Среди твоих людей много профессиональных военных? Мне кажется, крайне мало. Надев форму, человек не становится солдатом. Как ты заставляешь их слушаться?
Смук тоже перешел на немецкий:
– Много спрашиваю, но и много разрешаю. Мы не только воюем. Я даю им время и возможность заработать. Частное предпринимательство – краеугольный камень капиталистического общества, не так ли? Несложные задачи, мелкие хлопоты, ежедневный монотонный труд. Мои птенчики разлетаются по окрестностям и возвращаются – кто с веточкой, кто с пучком соломы. Как я могу запретить предпринимательскую инициативу?
– Всегда восхищаюсь твоим немецким. Можешь выступать в бундестаге.
– Наш парламент будет называться «Kuvendi», – задумчиво сказал Смук. – Я там еще скажу свое слово. А пойдет все правильно – выступлю и в бундестаге. Как представитель независимого Косова.
– Политика требует больших денег, – заметил Штерн.
– Поэтому ты и здесь. Не «прощальным» же налогом мне пополнять кубышку на первый день без войны. Слушаю тебя внимательно, моя лучшая птичка!
Штерн сел ровнее, принял деловой вид.
– По одному из пленных все решилось. Родственники готовы платить, обычная схема согласована. Капрал Милун Джорджич. Деньги придут на твой счет в Люцерне до конца недели.
Смук удовлетворенно кивнул:
– Хорошая новость. Дальше.
– Еще по трем рядовым аккуратно прощупываем перспективу…
– Я не об этом. Давай про главное.
– С нашей стороны все готово. Тара, самолет, экипаж. Заказчики ждут. Как только ты даешь отмашку, самолет вылетает. Летчики волнуются насчет беспилотной зоны…
Смук раздражился:
– Я же сказал, препятствий не будет! До ухода югославов остаются считаные дни. Я обеспечу и безопасный пролет, и посадку в «Слатине».
Штерн помотал головой:
– Извини. Волнуюсь. Мы привлекли серьезные средства под авансирование мероприятия. Под мое имя и репутацию.
– Беспокойся лучше о качестве работы. Здесь я тебе точно не советчик. Успел пообщаться со специалистами? – Смук кивнул на стоящий на пригорке желтый дом за колючей проволокой. – Как у них успехи? Прогресс есть? Не попортят сырье?
Штерн скривился:
– Я тоже беспокоюсь. Нагрузка будет очень серьезная. А опыта у них маловато.
Смук пожал плечами:
– Работаем с тем, что есть.
* * *
Желтый дом стоял на каменистой вершине холма. Одноэтажный и некрасивый, он походил на коровник. Стекла были замазаны изнутри белой краской. Южная половина здания была обнесена забором. Во двор вела единственная калитка, обшитая железным листом. Ее постоянно снаружи охраняли двое оаковцев. Заходить во двор им запрещалось.
В доме текла своя жизнь. Длинный прямой коридор, разделенный посередине дополнительной дверью, шел через все здание от торца до торца. По обе стороны коридора тянулись одинаковые двери с тяжелыми засовами, встроенными снаружи глазками и откидными лючками на уровне пола для передачи пищи. Тусклый свет не мешал охраннику разглядеть через глазок все, что происходит за любой дверью.
В каждой камере имелись одна койка и один стул, в углу – дырка в полу. Свободных камер почти не было. Скрючившись в позе эмбриона, громко сопел лысый мужчина в тренировочном костюме. Вытянулся на койке худощавый цыган, он не мигая смотрел в потолок. Сидела на полу под окном женщина, подтянув колени к груди и закрыв голову руками.
Лишь одна дверь была приоткрыта. Лоскут яркого света через щель выбрался в коридор. За дверью располагалась комната втрое больше прочих. Вдоль стен стояли металлические столы и шкафы с лекарствами и медицинскими инструментами.
Свет шел от настольной лампы. На столе в круге света лежал раскрытый анатомический атлас. На развороте была изображена брюшная полость в разрезе.
Глава 22
Среди «дружинников» выбирать было сложно. Держать в руках оружие умели многие. Использовать его – единицы. Даже служившие когда-то в армии здоровые мужики давно осели на фабриках и в офисах, в школах и на рынках. Каждый предлагал себя в помощь Радо, проверяющему из загадочного «спецотдела». Но Шаталов, словно тренер, с трибуны наблюдающий за игрой юниоров, не торопился с решением.
