Место, в котором Милич разместил Радо Аджича на проживание, подходило для сбора группы идеально. Треугольный двор с одной стороны прикрывался высоким забором складского хозяйства, с другой – цепочкой пустых заброшенных гаражей, с третьей – наполовину достроенным двухэтажным «таунхаусом» – новомодным жильем в немецком стиле. Строительная компания давно разорилась, и только квартира Радо была доведена до жилого состояния. Ворота во двор украшала облезлая наклейка «Под охраной службы быстрого реагирования». Случайному злоумышленнику было проще не испытывать судьбу – полгорода пустовало, ходи-влезай-бери.
Шаталов переместил «архивный шкаф» к себе в гараж, чтобы не привлекать излишнего внимания горожан и быстрее получить доступ к оружию при срочной надобности. «Шкаф» пополнился трофеями после Селины.
С приближением дня операции все больше сомнений копилось у Шаталова в душе.
– Бек, – спросил он, когда застал того дома, – кто осмелится отдать такой приказ?
– Какой? – Бек разложился на журнальном столике: собирал снайперскую винтовку.
– Взять «Слатину».
Бек ответил не сразу. Врать друг другу они не научились, а правда выглядела неутешительно. Советская армейская махина, до последнего державшаяся за устаревшую военную доктрину, обросшая номенклатурным шлаком, рухнула вместе со страной в девяносто первом, превратилась в мумию самой себя. В условиях тотального развала экономики и политической доктрины, разрыва связей с бывшими республиками офицерский корпус получил удар под дых. И худших, и лучших мели одной метлой. Волнами шли сокращения. Отдаленные гарнизоны боролись за живучесть, как тонущие корабли. Генералитет осваивал основы рыночной экономики. Над усеченной страной реяла тень гражданской войны.
Новая армия ковалась из старой. Маршалов минувших войн в командовании постепенно сменяли генералы нынешних. Боеспособные соединения закалялись на дальних рубежах, на южных заставах, в приднестровских плавнях и кавказских ущельях. ВДВ и ГРУ всегда оставались в деле. Шаталов вспомнил давние слова генерала Сомова: «Мы все мечтаем о светлом будущем. И чтоб оно наступило, работаем над настоящим».
Новая армия родилась. Сохранила традиции предшественницы. Окрепла, несмотря на хозяйственную разруху, устаревающее вооружение и впавший в кому военно-промышленный комплекс. Но вокруг, за заборами гарнизонов, по-прежнему царил оголтелый хаос, страна корчилась, пытаясь вылезти из старого кокона, осмыслить и понять себя в изменившемся мире.
Шакалы и волки сориентировались первыми, урвали жирный кусок и нацелились на большее. Бывшие комсомольские вожаки превратились кто в банкиров, кто в бандитов, наперегонки бросились во власть. В правительстве и окружении президента среди пробравшихся туда матерых волчищ выстроился такой сложный баланс, что любой чих неизбежно затрагивал чьи-то личные интересы. А ввод войск на территорию суверенного государства стал бы таким шагом, от которого вся шаткая конструкция могла развалиться к чертям.
– Раз я здесь, – наконец отозвался Бек, – значит, решение уже принято.
– Логично, – кивнул Шаталов, пристально посмотрел на друга. – Не верил, что на моем веку такое может случиться. Казалось, пружина скручивается, скручивается, аж звенит уже! И ничего. Молчим. Терпим. Видишь, уехал сюда от стыда подальше. И тут ты, как снег на голову. Знаешь, Деда, это хорошо! Я думал, нынешним… пороха не хватит.
– Не хватит нынешним – значит, придут новые люди, – уверенно сказал Бек и прищелкнул на место крышку ствольной коробки. – И когда они придут, настанет новое время.
Город Глоговац, автономный край Косово, Югославия
10 июня 1999 года
Первым на пороге появился Цветко. Помимо Воислава и Небойши он привел с собой смуглого жилистого косовара лет сорока на вид.
– Деда, это Илир, – сказал Цветко. – Мой ученик. Нам же нужен хоть один человек, говорящий по-албански?
Бек был озадачен.
– Привет, Илир.
Косовар взглянул исподлобья, молча кивнул.
– Что ты сказал ему, Цветко? – спросил Шаталов.
Учитель немного смутился.
– Что мы воюем с ОАК.
– Громкое высказывание! – заметил Бек. – Зачем тебе воевать с косоварами, Илир?
Новенький негромко ответил:
– Я собираюсь убить Фитима Боллу.
* * *
На встречу с пополнением все спустились во двор. Уже стемнело, и в свете тусклого фонаря пришедшие с Маевским показались Шаталову усталыми, помятыми, понурыми. Трое мужчин средних лет и одна женщина.
– Все понимают по-русски? – уточнил Бек, и все четверо кивнули. – Спасибо, что приехали! Зовите меня Деда. А это мой товарищ Радо. Могу я поинтересоваться, кто вы по специальности?
– Школьный тренер, – сказала женщина.
– Пожарный инспектор… Сантехник… Шофер… – ответили остальные.
Бек рассматривал их с сомнением. Шаталов отлично понимал друга. Позвать незнакомых людей на возможную смерть не так-то просто.
– Намечается операция, – сказал Шаталов. – Столкновение с противником на его территории. У них численный перевес. У нас внезапность.
– Андрей объяснил, – сказал сантехник. – Мы приехали. Нам все понятно. Не дети.
– Нам нужны умелые люди, – сказал Бек. – Бойцы. С опытом.
Широкоплечий светловолосый шофер шагнул вперед:
– Петр Бармин, спецподразделение «Мартичевцы» милиции Сербской Краины.
Рядом с ним встал высокий татарин с черным протезом вместо левой кисти.
– Магомет Мамлетгиреев. Автономная область Западная Босния. Шестая пехотная бригада, гранатометчик.
– Как ты с одной рукой? – спросил Бек.
– Спусковой механизм – под правую.
Сантехник занял место рядом с Барминым.
– Слащев. Территориальная оборона Восточной Славонии. Стрелок-радист.
– Вера Проскурина, снайпер, – представилась последняя из прибывших. – Сербская добровольческая гвардия.
– «Тигры Аркана»? – спросил Шаталов.
– Отряд «Скорпионы».
Побледневший Цветко стоял чуть в стороне с Воиславом. Тихо шепнул племяннику:
– Как призраки из прошлого. Живые воины умерших стран.
Маевский присоединился к своим товарищам:
– Андрей Маевский. Войско Республики Сербской. Сапер, подрывник. Здесь нет случайных прохожих, Деда. Принимай командование.
Расположение российского миротворческого контингента, Босния
10 июня 1999 года
Полковник Платов встал за кафедру в актовом зале. Двести пар глаз, не отрываясь, смотрели прямо на него. Запершило в горле.
– Родина, – сказал Платов и подавил желание прерваться на глоток воды, – поручила нам ответственное задание. Это не учения. Первому и второму батальонам к двадцати одному часу ноль-ноль минутам завтрашнего дня быть готовыми к марш-броску на дальнее расстояние.
