– Как же ты так, братишка?
На пороге соседней комнаты Шаталов замер с ножом в руках. Сзади подошел Бек:
– Идиллия! Этот пригодится.
В комнате на кровати раскинулся молодой парень и храпел заливисто и безмятежно.
* * *
Пробуждение оаковца было нерадостным. Пять минут спустя он оказался за рулем куштримовского джипа. Рядом сел Бек в надвинутой на глаза бейсболке. Сзади расположился Бармин и прижал к шее оаковца лезвие. За Беком устроился Слащев.
Машина подъехала к шлагбауму на выезде с территории аэропорта и будке с цифрой «пять».
Двое оаковцев поспешили навстречу джипу:
– Сколько можно ждать? Мы тут не нанимались до вечера сидеть!
Бек вышел из машины, в каждой руке по пистолету с глушителем. Не утруждая себя ответом, сделал по два выстрела с двух рук.
Слащев поволок первое тело в кусты. Бек сел на место, кивнул Бармину:
– Частоту меняем в шесть, потом каждые три часа. Пока светло, один поспит, второй бдит. Да убери ты нож уже. Я и так присмотрю.
– Гостей ждем к ночи? – спросил Бармин.
– Как повезет. Но думаю, раньше.
* * *
Проскурина торопливо рылась в тумбочках и шкафах. Мамлетгиреев полулежал в углу на матрасе, разглядывал окровавленный бок. С трудом сказал по-русски:
– Зацепил, шайтан!
– Тихо, Магомет, лежи, не дергайся. Сейчас перевяжем тебя, кровь остановим.
По глазам Мамлетгиреева было видно, что он уплывает.
– Поздно, сестричка. Внутри… чувствую…
Проскурина вытащила из тумбочки стопку застиранных вафельных полотенец, смятые простыни.
– Меньше к себе прислушивайся, ни к чему. Лучше думай о хорошем. О семье, о детях.
– Только о них и думаю, – ласково ответил он. – Скоро свидимся!
Проскурина с треском надорвала простыню. Когда она обернулась, Мамлетгиреев уже умер, завалился на бок с открытыми глазами. Проскурина опустилась перед ним на колени. Нагнулась, поцеловала в лоб, прикрыла ему глаза.
– Спи, солдат!
* * *
На четвертом блокпосту стояла аккуратная кирпичная будка, из открытых окон раздавалась негромкая музыка.
К шлагбауму подкатил грузовичок с ржавым металлоломом в кузове. В кабине рядом с Воиславом сидел Цветко.
Оаковец с автоматом на плече неспешно вышел на крылечко будки. Воислав высунулся из водительского окошка:
– Дяденька, а откройте шлагбаум, пожалуйста!
– Куда собрался?
– Металлолом увожу. Все согласовано, у меня и накладная уже оформлена.
Показал сложенный лист, нетерпеливо газанул.
Шаталов, пригнувшись, перебежал от кустов под окно будки с ножом в руке. Перехватился пальцами за лезвие, поднялся в рост, метнул нож в окно.
Оаковец рассмотрел накладную, встал на подножку, чтобы заглянуть в кузов. Цветко прислонил пистолет глушителем к его груди и спустил курок.
Маевский спрыгнул на землю из кузова. Шаталов подошел из-за будки.
– Разгружаемся, машину отпускаем. Воислав, спасибо!
Воислав мелко закивал, сглатывая слюну.
Шаталов сказал в рацию:
– Подъезжай.
Через минуту на дороге за шлагбаумом показался шаталовский пикап. Небойша за рулем приветственно поднял ладонь.
Глава 30
В радиорубке монотонно дребезжал зуммер. Бек за рукав втащил оаковца в комнату, усадил на стул перед рацией.
– Илир!
Прибежал косовар, бросил на пленника ничего не выражающий взгляд.
– Сейчас наш приятель пообщается со своим начальством, – сказал Бек. – Слушай, о чем пойдет разговор. Как только тебе покажется, что наш приятель сказал лишнее, просто кивни, и я его застрелю.
Илир холодно посмотрел оаковцу в глаза и сказал по-албански:
– Хочешь уцелеть – слушайся во всем.
Бек демонстративно передернул затвор автомата, поднял трубку с рычага, протянул оаковцу. Тот дрожащей рукой поднес ее к уху. Илир сел рядом на край стола.
– Аэропорт «Слатина». Слушаю! – сказал пленник.
– Не трынди про аэропорт, понял? – рявкнул Смук. – «Равнина» ваш позывной! И позови Куштрима, деревня!
Илир пальцами показал: «ушел».
– Куштрим не может сейчас ответить.
– Почему?
Илир покрутил условную баранку, развел руками.
– Уехал куда-то, – догадался оаковец. – Не сказал, куда.
– Давно? – уточнил Смук.
Илир показал на дверь, снова развел руками.
– Только что. Что передать?
– Сразу как вернется, пусть свяжется с «лесом». Понял?
Пленник покосился на Бека, стоящего в дверях. В коридоре на полу была видна рука мертвого оаковца в луже крови.
– Связаться с «лесом». Передам.
– Отбой! – Смук отключился.
Илир вынул трубку из негнущихся пальцев оаковца, положил на рычаг. Встал, направился к двери.
– Вы все равно меня убьете, – тихо сказал пленник.
Илир оглянулся на него без сочувствия:
– Не исключено.
Бек достал моток фала. Оаковец затравленно посмотрел на него и вытянул руки перед собой.
* * *
Небойша и Воислав встали перед Шаталовым с самым решительным видом.
– Еще раз повторяю: здесь нужны опытные люди, – сказал он. – Военные. Когда Смук придет сюда, вас постреляют как цыплят.
– Опытными людьми становятся постепенно, – возразил Воислав. – Скажите, что делать.
Пикап Шаталова и грузовичок Воислава загнали под большой навес, поставили рядом с полуразобранной поливальной машиной.
Шаталов вернулся в АТБ. Увидел Бека на крыше, поднялся к нему.
– Оба водителя остались с нами.
Бек молча кивнул. Лишние руки не помешают. Он рассматривал в бинокль периметр аэропорта. Шаталов встал рядом и тоже огляделся: плоский прямоугольник аэродрома, взлетная полоса, вдалеке тонкая рябь ограждения, за ней холмы. Солнце яркое, небо безоблачное.
– И скажи-ка, Деда Бек, как нам всю эту красоту удержать в руках?
* * *
Комендант аэропорта Чарич слушал длинные гудки в телефонной трубке и поглядывал из окна на площадь перед пассажирским терминалом. Три машины грузились полным ходом. В их чревах исчезали ящики с оружием и провиантом, коробки с документами, мебель из санчасти и казармы. Уходим отсюда навсегда, подумал Чарич, забираем с собой следы своего пребывания. Что-то побросали на южных складах, в суете эвакуации команды на вывоз не пришло. Стоило бы обдумать, как воспользоваться брошенным имуществом, но идея нарваться на встречу с «мирными гражданами», контролирующими дальнюю часть поля, у Чарича энтузиазма не вызывала. Черт с ним, с барахлом. Всех денег не заработаешь. В конце концов, последний день!
