– Если бы! – вздохнул Йен. – Скучноватые ребята, каждый день одно и то же. Как роботы.
– Советская школа! – сказал Роджерс. – Соедини меня со шведами. Нужен капитан Олстрем.
Включил кофемашину. Пока она гудела и цедила кофе в стаканчик, Роджерс разглядывал экраны мониторов. Дежурный протянул ему телефонную трубку.
– Джеймс, за что?! – хрипло ответил Олстрем. – У меня намечался выходной.
– Выходной или больничный?
– Представляешь, я потерял салфетку. Этот дьявол Воронов специально записал мне, как называлось пойло, которым он нас угощал. Мучаюсь, не могу, вертится на языке.
Роджерс со стаканчиком кофе в одной руке и трубкой, прижатой к уху плечом, потянулся через дежурного, нажал «пробел» на клавиатуре. На одном из экранов сменилась картинка – появился новый вид на русскую базу.
– «Черинабуча»? – неуверенно сказал Олстрем.
– Мимо! – засмеялся Роджерс. – С тебя пинта пива, Свен, потому что я запомнил без помощи салфетки! Этот сомнительный напиток с тяжелым послевкусием называется…
Еще щелчок – и на экране появился длинный ряд гаражей для тяжелой техники. Ворота некоторых были приоткрыты, и с этого ракурса в утреннем свете стало четко видно, что гаражи пусты.
Стремительно бледнея, Роджерс машинально закончил фразу:
– «Креновука»!
Аэропорт «Слатина», автономный край Косово, Югославия
12 июня 1999 года
Бронетранспортеры разъехались в стороны полукругом, создавая зону относительной безопасности вокруг машин сопровождения. Свершилось главное: колонна вошла в аэропорт. Еще предстояло ознакомиться с местом новой дислокации, разработать схему размещения войск и техники, план обороны территории, определить проблемные участки периметра, выставить посты охраны, наладить связь…
Платов в сопровождении Бражникова шел к зданию АТБ, на ходу раздавая команды командирам подразделений:
– Штаб пока устроим здесь. Комнату связи оборудовать в любом свободном помещении. На крышу двух снайперов и расчеты: пулеметный и АГС. Охрану на каждый блокпост: по отделению и по два БТР. Остальным в тенек, компактно, экипажам быть в машинах. Мобильную группу и рембригаду – на проверку посадочной полосы. Через два часа аэродром должен быть готов принять первый борт!
Все вокруг зашевелилось, задвигалось. Каждый офицер знал свой фронт работ, задачи были поставлены и распределены еще в Боснии. Платов поднялся на крыльцо, задумчиво провел рукой по разбитой пулями стене рядом со входом.
В коридоре на первой же двери черным маркером была нарисована ласточка. Платов усмехнулся, толкнул ее и вошел.
Бек обнял его первым.
– То-то у Ласточки говор знакомый… – За плечом разведчика Платов увидел Шаталова. – Стоп! Андрюха, откуда?!
– Разреши познакомить, – улыбнулся Бек, – это Радо, из местного ополчения.
– Что вы мне голову морочите? Вы здесь вместе или нет?
– Бек по работе, а я – так, на подхвате, – ответил Шаталов. – Мимо шел. ДОСААФ – Добровольное Общество Содействия.
– Радо у нас теперь как бы «дикий гусь», – пояснил Бек. – Ну, не совсем гусь – денег ему никто пока не предлагал, но уж селезень – как минимум!
– Радо… – задумчиво повторил Платов и переключился на насущные вопросы. – Где твои бойцы, Бек? Сколько человек?
– Агентурно-боевая группа на объект не вышла, все полегли в засаде. Мне помогли люди Радо. Нас было одиннадцать. Троих потеряли. Еще двое «трехсотых» в соседней комнате. Перевязали, но врач нужен чем скорее, тем лучше. Наш сапер сейчас чистит подходы, чтоб кто ненароком не подорвался.
– Вижу, без пол-литра не разберемся, – поднял брови Платов. – Врача сейчас высвистаем. Спасибо за работу, мужики! Я помчал, надо готовиться: сейчас завертится! А вы отдыхайте… Потом расскажете, что тут и как.
Бек остановил его:
– Серега, нам отдыхать некогда. Мне нужно у тебя срочно позаимствовать десяток бойцов. На сутки. Спецзадание, выручай!
– Аппетиты разведки растут день ото дня! Терпи до полудня: пополнение уже на подлете! Как прибудут, сразу сформируем группу.
Шаталов попытался что-то сказать, но Бек обернулся и предупреждающе зыркнул: молчи!
– Спасибо, Серег! Будем ждать!
Платов вышел, а Бек повернулся к Шаталову:
– Не гони лошадей, Шатай. Тащи карту, зови своих. И с пленным надо поговорить, посмотреть, сгодится он в проводники или нет.
Возразить было нечего. Шаталов по рации связался с Маевским, уточнил, что тот почти закончил. Цветко и Бармин сидели с ранеными, их искать не требовалось. К Вере и Воиславу Платов не забыл прислать врача, капитана медицинской службы.
Коридор постепенно наполнялся звуками – здание спешно заселялось и осваивалось радистами, хозяйственниками, штабными… Кто-то знакомый сунулся в дверь, увидел, что комната занята, и пошел дальше, не обратив на Шаталова внимания – с многодневной щетиной и в бейсболке узнать его сослуживцам было не так просто.
– Товарищ лейтенант! – донеслось из коридора. – Тут какой-то тип сидит, к батарее привязанный!
Бек вышел в коридор.
– Спокойно, лейтенант, я Ласточка. Это наш пленный, мне с ним еще работать.
– Тогда забирай его, разведка, нам хлопот меньше, – ответил лейтенант.
Десантник, нашедший оаковца, прошел мимо Бека и сказал чуть обиженно:
– Не разбрасывали бы добро где ни попадя.
– Поговори у меня! – Бек направился за пленником.
Десантник посмотрел ему вслед:
– Ласточка. Что за звание такое?
* * *
Оаковец затравленно смотрел на двух мрачных русских. Прошел страшный день, и страшная ночь прошла, он все еще был жив, но страха меньше не стало.
– Что, думал, забыли про тебя? – спросил Бек по-сербски, сев перед пленником на корточки. – О таких не забывают. Даже когда они в песок зароются или за сто морей уплывут. Придется мне тебя пристрелить, чтоб не мучился.
Оаковец забился в угол, отвернулся. Бек встал, достал из подсумка глушитель и начал его привинчивать к пистолету.
– Не надо, – сказал оаковец.
– О, ты по-сербски понимаешь? А что – надо? Чем ты таким ценен, чтобы твою бандитскую жизнь продлевать?
– Я много знаю.
– Я тоже много знаю. Что ты можешь рассказать важного? Не представляю!
Прикрутив глушитель, Бек прицелился в окно, проверил мушку.
– Про что хотите! Про Смука, про отряд, где когда были, что делали. Про «Гнездо»! Все, что хотите!
Бек снова опустился на корточки, глушителем приподнял подбородок пленного.
