Во-вторых, среди забытых адресов Штерну попались координаты клиники, где оперировали его сестру. Он возобновил контакты с администратором и на правах старого клиента осторожно поинтересовался, какова конъюнктура рынка донорских органов. Штерн вспомнил боснийку, обменявшую кусочек себя на деньги, и прикинул, сколько таких босниек при грамотном подходе может обнаружиться в зоне военных действий.
И наконец, на светском мероприятии у коллег по бизнесу Штерна познакомили с харизматичным юристом, эмигрантом из Югославии. Тот искал финансовую поддержку для проектов развития национального самосознания в населенной албанцами сербской провинции – Косове. Юриста звали Фитим.
* * *
Отряд из девятнадцати человек с тяжелыми военными рюкзаками растянулся в длинную цепочку. Маевский и Бармин несли станковый пулемет. Цветко и Илир шли первыми и показывали путь.
От Лешичей тропа поднималась в гору по лиственному лесу, пока не уперлась в каменную ступень. Отряд двинулся вдоль отвесной скалы. Вскоре они подошли к узкой щели, начинающейся на трехметровой высоте. Видимо, местные порой ходили здесь – в траве валялись длинные жердины с зарубками-ступенями. Подъем занял около получаса.
Дальше тропы не было. Под ногами потянулось заросшее мхом скальное основание, и идти стало легче, пока путь не перегородила каменная осыпь. Ноги бойцов вязли в мелкой гальке, струящейся из-под ног.
Затем пришлось форсировать илистое дно пересохшей речки, дальше опять начался подъем. Отряд вышел на заросшее кустарником плоскогорье, и Брегич объявил привал.
Пламен продублировал своим:
– Привал – полчаса! Поесть, оправиться, отдохнуть, покурить.
Полицейские, военные и группа Радо устроились рядом, но не вместе. Многие впервые видели друг друга и по привычке держались ближе к своим. Из рюкзаков появились армейские сухие пайки, пластиковые бутылки с водой.
Цветко подошел к Брегичу, что-то сказал ему негромко, тот чуть нахмурился и кивнул. Шаталов исподлобья рассматривал сосредоточенные и задумчивые лица добровольцев. Предстоящая миссия не вызывала излишнего оптимизма. Теперь он сомневался, правильно ли поступил, втянув всех в сомнительное мероприятие. Шаталов шел за Ясной, она была его целью. Но в ходе подготовки операции все поменялось – присоединились другие силы, другие люди, и они поставили себе совершенно другие задачи. Точечное проникновение, задуманное Шаталовым для спасения Ясны, переродилось в последнюю акцию возмездия, проводимую возрожденным Черным взводом. К лучшему или к худшему – могло сказать только время.
Цветко вернулся к своим и позвал:
– Радо, Петр, Илир, Андрей! Пойдемте, покажу вам кое-что! Здесь совсем рядом, обидно было бы пройти мимо!
Солнце опускалось к горизонту. Цветко вел их по пологому каменистому склону, шел быстро, торопился в неожиданном радостном возбуждении.
– Даже не знаю, с чего начать. Детские забавы, конечно! Здесь особое место, никто, кроме местных мальчишек, о нем и не знает.
Они обогнули большой валун. Цветко остановился, дождался, чтобы все его догнали, и показал рукой вперед на чахлые кусты, растущие вокруг одинокого корявого дерева:
– Видите?
Сквозь редкие ветки кустов просвечивал силуэт человека в военной форме. Шаталов вскинул автомат, отщелкнул предохранитель.
Цветко счастливо улыбнулся и направился вперед:
– Нет-нет! Не надо оружия! Это совсем другое! Пойдемте! Даже не помню, мы сами с братом его нашли или нам показали мальчишки постарше. Познакомьтесь, это Хранитель Сербии!
– Кто?! – переспросил Маевский.
Цветко произнес нараспев, словно декламируя:
– Пока храбрый воин стоит на страже, крепко держа винтовку, никакие беды не устрашат Сербию и не нанесут ей вреда! – и рассмеялся. – Детское суеверие, игра, но мы верили в это!
Он пропустил остальных вперед себя, как настоящий экскурсовод. Шаталов первым подошел к кустам. В глубине веток замер с вытянутой рукой скелет в истлевшей фуражке и лохмотьях – остатках зимнего тулупа или чего-то подобного.
– Никакие беды!
Маевский и Бармин остановились за плечом у Шаталова. Илир задержался в стороне, он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
– Смотрите, наша, русская форма! – воскликнул Маевский. – И кокарда как у прадеда!
Он шагнул ближе, посмотрел скелету в глазницы, спросил:
– Ты кто, солдат?
Бармин покачал головой.
– Впечатляет! Но почему Хранитель Сербии – и русский солдат?
– А почему нет? – возразил Маевский. – Сорок тысяч штыков и сабель прибыли сюда в двадцатых и нашли здесь новую родину – разве они не служили Югославии? Разве не встали на ее защиту в сорок первом?
Шаталов оглянулся. Вершины холмов и гор окружали их со всех сторон. Сумерки окрасили пейзаж розовым и сиреневым.
– Как красиво! – задумчиво сказал он. – Он стоит здесь один и следит, чтобы все до самого горизонта было хорошо и правильно.
Цветко подошел к ним сзади, рассказывая:
– В апреле сорок первого мне было всего четыре. Гитлеровцы вторглись в Югославию, отец и дядья ушли в партизаны – кто к четникам, кто к Тито. Мама жила в страхе – за нас больше, чем за себя, но разве это можно понять в четыре года? Брат притаскивал меня сюда на закорках. Мы вставали перед Хранителем, отдавали честь и говорили: «Храбрый солдат, помоги защитникам Сербии! Прогони врага, сохрани наш дом»… Да много чего говорили. Потом я даже учеников сюда водил, и не один раз. Давно, конечно. До сих пор кажется, что пока он держит винтовку…
Цветко повернулся к Хранителю и только сейчас увидел, что рука солдата пуста и нет никакой винтовки.
– Нет! Как?! Не может быть! Подождите!
Он упал на колени, на четвереньках вполз в куст, стал шарить руками в колючей траве, царапая ладони до крови.
– Вот же она! Помогите кто-нибудь!
Остальные развели ветки в стороны, помогли Цветко вынуть из высокой цепкой травы порядком заржавевшую трехлинейку с примкнутым штыком.
Всем стало неловко, тревожно. Цветко поставил приклад в траву и безуспешно пытался вложить цевье в негнущиеся пальцы скелета.
– Надо возвращаться, – напомнил Шаталов. – Время!
Бармин присмотрелся:
– Наверное, что-то в суставе сломалось. Сколько лет он здесь стоит!
Цветко аккуратно положил винтовку на траву, сунул руки в карманы, отвернулся.
– Конечно, просто суеверие, – сказал он. – Детское воспоминание, ничего больше.
– Пойдемте, – позвал Шаталов. – Пора!
Маевский поднял винтовку, щелкнул затвором, заглянул в ствол.
– Между прочим, в неплохом состоянии. Даже боек не сточился. Возьму ее с собой, на удачу! Ко-ли!
