– Запомни. Твоя дочь… Наша дочь воспитывается в школе куноити. Она находится в префектуре Миэ… в западной ее части…
– Провинция Ига, я понял, – пробормотал Японец. – Но дочь… Наша дочь?
– Так бывает, – улыбнулась Александра. – Один раз девушка показывает парню, что такое настоящее искусство любви, а потом от этого разового показа рождается прекрасный цветок. Который немедленно забирает к себе клан, чтобы воспитать из нее убийцу… Такую же, как ее мать…
Голос девушки слабел с каждой секундой, а бледное лицо приобрело характерный мраморный оттенок. Зрачки Александры расширились, заполнив собой почти всю радужку…
Я знаю, отчего подобное происходит. В свои последние мгновения человек видит начало серой дороги, ведущей в Край Вечной войны. А может, перед Александрой сейчас медленно открываются сёдзи страны Токоё, в которую она попадет через очень короткое время без всяких порталов…
– В медальоне… портрет твоей дочери… её зовут… Кицунэ… Найди её…
Взгляд Александры остановился, будто она увидела что-то достойное самого пристального внимания. Вернее, кого-то. Когда приходит Сестра, умирающий не может отвести от нее взгляда. Холод пробежал по моему позвоночнику. Я всегда чувствую, когда приходит Сестра, – это естественно для побратима Смерти.
– Не обижай ее по пути, – шепотом попросил я. – Эта девочка только что спасла нас… от тебя.
Холод на мгновение стал сильнее, аж лопатки заломило от нестерпимой боли – и вдруг ломота пропала, будто и не было ее вовсе. Похоже, Сестра дала понять, что услышала меня. Не думаю, что она осталась довольна моей просьбой, но, надеюсь, она выполнит ее. Очень хочется на это надеяться…
По щекам Японца текли слезы. Никогда не думал, что этот невозмутимый воин может плакать как обычный человек, только что потерявший мать своего ребенка. Я тихонько отошел в сторону. Пусть побудет наедине с нею. Возможно, ему нужно сказать ей то, что не успел. И пускай она уже не слышит его, это неважно. Все посмертные ритуалы нужны живым – в том числе и прощание с мертвыми, которым уже совершенно точно нет дела до слов, которые произносят живые.
– Жена его? – кивнул в сторону погибшей Хащщ – вроде так зовут этого мутанта. Кстати, похоже, когда он не питается, то говорит вполне нормально, практически не шепелявя и не путаясь в собственных ротовых щупальцах.
– Можно и так сказать, – отозвался я. – Кстати, спасибо за помощь.
– Не сто́ит, – отмахнулся когтистой лапой ктулху. – Это я не вам, а себе помогал. Мне ж в портал надо было, а его забили своими тушками эти прыгучие хомо. Пришлось из пулемета бармена их зачистить – я его у клюворылого прикупил на всякий случай. Жаль, что лента к нему только одна была, пришлось бросить его, как она закончилась. Но по-любому не зря я на тот пулемет деньги потратил. Чувствовал, что вы не простые хомо. Так оно и вышло.
– А зачем тебе в портал? – поинтересовался я.
– То всему нашему роду дедушка завещал, – наставительно подняв палец кверху, сообщил мутант. – Он говорил: увидишь портал – лезь в него, не пожалеешь.
Тут я вспомнил про здоровенного ктулху, которого встретил однажды в мире Кремля. Тот тоже с похожим кольцом был, глубоко врезавшимся в непомерно разросшееся мясо. Стало быть, не с похожим, а вот с этим самым, делающим из обычного мута сообразительного человека в теле мутанта. Оригинальный артефакт. Ни дай Зона, если его головорук себе на палец натянет. Или, еще того хуже, – сфинкс. Тогда пиши пропало. И сталкеры, и военные, и мутанты станут просто доступной пищей, легкой добычей для хитрой и мощной твари.
Впрочем, надо было бы определиться, в какую именно Зону мы попали. На первый взгляд здесь с Саркофагом всё в порядке, вроде целый стоит. Но разорванный на части труп человека, лежавший неподалеку, меня немного смущал. В клочья его раздербанили, в лоскуты просто. И сожрали, похоже, лишь печень да мозг выковыряли из разбитого черепа. Мутанты так не расточительствуют, жрут всё подряд.
Но, прежде всего, нужно было похоронить девушку.
– Поможешь? – спросил я у мутанта, вновь доставая из чехла нож.
– Да не вопрос, – хмыкнул Хащщ, подбирая с земли меч того карателя, которого зарубил Савельев. Сообразительный ктулху попался, сразу догадался о том, что я задумал.
– Только бесполезно это, – добавил Хащщ. – Всё равно ночью мутанты труп выкопают и сожрут.
– Не выкопают, – сказал я. – Есть методы.
И принялся рыть могилу неподалеку от разорванного мертвеца.
Мы с ктулху уже половину работы сделали, когда к нам подошел Виктор с еще одним из трофейных мечей в руке. Взгляд у него был пустой, как фляга, из которой выпили последние капли воды – и новой набрать негде.
– Я сам, – глухо сказал он, спрыгивая в яму.
Мы с мутантом спорить не стали. Его девушка – его право. Вылезли из могилы и присели отдохнуть на гнилой телеграфный столб, рухнувший давным-давно.
– А ты уверен, что тут тебе лучше будет? – спросил я, перезаряжая автомат. Просто реально интересно стало, с чего это мутант решил прыгнуть в закрывающийся портал.
– Да уж вряд ли хуже, чем в моем мире, – проворчал Хащщ, отбрасывая в сторону меч, у которого во время копания могилы треснула рукоять, не рассчитанная на сильные боковые нагрузки. – Там вообще скоро жрать нечего будет. Рано или поздно Подземные найдут способ вылезти наружу, и это будет последняя ночь для всех живущих в нашей Зоне. Или, если не найдут, просто передохнем с голоду. Нет уж, лучше сделать так, как дедушка завещал.
– А что он еще завещал? – поинтересовался я.
– Неважно, – отмахнулся ктулху. – Кстати, твой друг разобрался с могилой.
И правда, Виктор, работавший мечом как отбойный молоток, закончил дело в считаные минуты. Потом отбросил в сторону чужое оружие, словно бесполезную палку, перенес в яму тело Александры и сам его засыпал. Пока он всем этим занимался, я сходил к разорванному трупу, вскрыл его практически нетронутый рюкзак и нашел там то, что надеялся найти.
Савельев стоял над могилой матери своего ребенка и молчал. Я подошел к нему.
– Только не ори, ладно? – сказал я. – Надо сверху вон те останки положить. Иначе ночью муты унюхают свежий труп, выкопают и сожрут.
Виктор молчал.
Понятно. Ступор от пережитого. Понимаю его. Человек потерял жену и ребенка, сегодня нашел женщину, которая родила ему второго, – и в этот же день похоронил ее. Даже самого что ни на есть непробиваемого синоби накроет. Ладно, будем надеяться, что он не сочтет мою задумку осквернением могилы и не зарубит меня, пока мы с Хащщем будем столь специфически украшать свежий холм.
Не зарубил.
Мы разложили на могиле лоскуты кожи и осколки костей, после чего я нашел палку, воткнул ее в холм и повесил на нее противогаз, найденный в рюкзаке мертвеца. Это и традиция Зоны, и какая-никакая защита от мародеров, занимающихся раскапыванием могил. Вот так, с противогазом в изголовье, сталкеры хоронят сталкеров. И если им попадется такой вот копатель, разрывающий могилы их товарищей в поисках хабара, умирать ему придется долго и очень мучительно. Поэтому мародеры стараются не трогать сталкерские могилы – себе дороже.
