В IX–X веках в Восточной Европе, на Великом водном пути из Балтийского моря в Черное, взорам истории открывается издавна существовавшее Русское княжество, средоточием которого был Киев. Русские князья подчиняют себе почти все племена восточных славян с частью соседних финнов, занимают главные города своими дружинами и полагают основание великому Русскому государству. При этом заметны некоторые признаки феодализма.
Деятельные сношения с Византией ведут к принятию христианства по греческому обряду, а это событие влечет за собою непосредственное влияние византийской культуры. В XI веке, при размножении Игорева потомства и правах каждого князя на волости, развивается удельная, или волостная, система, исчезают начатки феодализма. Раздробление на уделы усиливает славянскую колонизацию на финском востоке и способствует распространению христианства и гражданской жизни по всем концам Руси. При неоседлости дружин в больших городах проявляется вечевое, или земское, начало, которое помогает развитию местных интересов или областной особности.
Раздробленная дружинно-княжеская Русь не может остановить прилив степных варваров с Востока и образование враждебных государств на Западе (Литвы и Ливонии). Она распадается на две главные части: северо-восточную, или зависевшую от татар, и юго-западную, или литовскую. Между тем на севере усиливается новгородская община, и вечевое устройство достигает здесь самого большого развития.
С XIV века русская история получает новое направление. Как прежде Россия дробилась и возникала повсюду областная самостоятельность, так теперь народная жизнь вследствие внешнего давления с Востока и Запада начинает собираться около одного центра. Москва возрастает в союзе с Православною Церковью. Ей покровительствует вначале и сама Золотая Орда. Удельно-вечевой порядок постепенно, после долгой борьбы, уступает свое место единодержавному. В Московской Руси вечевое, или земское, начало проявляется в виде совещательной Земской думы. Национальное единство и самодержавие сообщают Русскому государству политическое могущество и помогают одолеть восточных и западных соседей. Смутная эпоха, по-видимому, грозила распадением Московского государства, однако исход этой эпохи показал, что религиозное и государственное единство пустило глубокие корни в народе. Последующие попытки казачества еще более подтвердили крепость государства.
Между тем как русская национальность в течение веков страдала под варварским игом и боролась за свою самобытность, в деле культуры она далеко отстала от Западной Европы и приняла много грубых восточных элементов. Правительство московских царей делает попытки войти в постоянные сношения с Западом, но вековой застой национальной отдельности и враждебные соседи представляют внутренние и внешние преграды. В Западной России, подвластной полякам, народ в это время борется за свою религию, а вместе с тем и за свою национальность.
Петр Великий завоеванием балтийских берегов уничтожил внешнюю преграду к сближению с европейскою культурою, а своими преобразованиями он перенес в Россию начала этой культуры. Личные свойства Петра и способ его преобразований сложились под влиянием старых московских нравов и смутных обстоятельств его детства; поэтому его реформа носит характер крутого переворота. Потребность в преобразованиях и энергия Петра подвинули дело так далеко вперед, что после него возврат к старине был невозможен. В высших слоях распространяется усердное подражание европейским обычаям, а партия старины заявляет себя довольно слабо; в некоторых средних и низших слоях Петровская реформа встречает дух отрицания со стороны уже существовавшего церковного раскола. Кроме того, она проложила дорогу широкому влиянию немцев на внутреннюю и внешнюю политику петербургского правительства и на самое престолонаследие, которое переходит к женской линии Романовых.
Екатерина II и Александр I продолжают развитие государственной централизации. Слабость соседних государств (Швеции, Польши и Турции) способствует внешнему росту России и достижению наиболее естественных границ на Юге и на Западе. Возвращением западнорусских областей довершается наше национальное единство. В XIX веке внешнее политическое могущество Русской империи достигло высших пределов, а в начале XX века оно испытало сильное потрясение вследствие внутренних и внешних причин.
Между тем вместе с европейскими обычаями началось в России постепенное смягчение нравов и усвоение европейской науки. Наука вызывает в обществе стремление к самопознанию, к уяснению и просвещенному развитию основных начал своей национальности. Реформы Александра II затронули почти все стороны русской жизни и вызвали значительное центробежное движение среди покоренных инородцев. Следствия этих реформ еще не вполне выяснились для истории. В особенности сложным оказался вопрос о крестьянском землевладении.
Первая четверть XX века, по-видимому, составит переход от петербургского периода с неограниченной монархией к новому периоду, с более смягченною формою правления. Но этот новый период принадлежит будущему.
РУССКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ И ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ ДЛЯ НЕЕ НАУКИ В XIX ВЕКЕ
После упомянутых выше историков заслуживают внимания следующие труды.
Между попытками иностранцев написать полную русскую историю самая замечательная — это «История Русского государства» немецкого ученого Германа (доведенная почти до конца XVIII века). Кроме того, по общерусской истории предприняты сочинения: Бестужева-Рюмина («Русская история»), Иловайского («История России»), Ключевского («Курс русской истории»). По отдельным ее частям заслуживают внимания труды Бантыш-Каменского («История Малой России» и «Словарь достопамятных людей Русской земли»), Погодина («Замечания и лекции по русской истории»), Забелина («Домашний быт русских царей и цариц»), Костомарова («Богдан Хмельницкий» и «Падение Польши»), Буслаева («Исторические очерки русской народной словесности и искусства»), Пекарского («Наука и литература при Петре Великом»), Беляева («История русских крестьян»), Бестужева-Рюмина («О составе русских летописей») и др. Время Петра Великого — эта столь важная эпоха русской истории — служило предметом труда для многих иностранных и русских писателей. При Екатерине II один купец, Голиков, собрал большую массу материалов для биографии Петра, но его материалы лишены всякой критики. В конце 50-х и начале 60-х годов XIX века вышло несколько томов «Истории царствования Петра Великого» — сочинения Устрялова. Для истории края, известного под именем Литвы, важен труд Нарбута «Dzieje narodu Litewskiego» (Wilno, 1834–1841). Для истории западнорусских провинций интересны также сочинения графа Д. Толстого «Католицизм в России», профессоров Коялрвича и Голубева об эпохе унии, а для истории прибалтийских провинций — сочинения Рихтера и Рутенберга.
Из духовных лиц замечательны своими трудами по русской истории митрополит московский Платон («Церковная российская история»), митрополит киевский Евгений («Словарь русских писателей»), черниговский архиепископ Филарет («История Русской церкви»), московский митрополит Макарий («История Русской церкви»), профессор Голубинский («История Русской церкви») и ректор Московско-Троицкой академии Горский («Описание славянских рукописей Синодальной библиотеки», исполненное вместе с Невоструевым).
