В 1552 году он предпринял поход и окружил город 150000 воинов, в числе которых находились стрельцы (постоянная пехота, впервые появившаяся около того времени в московском войске). Казанцы, подкрепленные многими мусульманскими витязями из Крыма, Астрахани, даже из отдаленной Турции и Персии, защищались с удивительным мужеством, и осада продлилась на шесть недель. Из московских воевод в этой осаде наиболее отличились князья Воротынский, Курбский и Горбатый-Шуйский. Наконец 2 октября после отчаянной обороны город был взят приступом.
Князь Андрей Курбский, один из героев осады, в своих записках так рассказывает о штурме Казани: Перед самым солнечным восходом взорвало большой подкоп (в 48 бочек пороху) и обрушилась часть городской стены. Русское войско, заранее приготовленное, со всех сторон ударило на город. Татары встретили русских выстрелами из пищалей и тучею стрел; лили на них кипящую воду и скатывали бревна. Однако осаждающие влезли на стены и ворвались в город. Но тут многие из них, увлеченные корыстью, оставили битву и принялись грабить дома и лавки. Заметив это, казанцы удвоили усилия и потеснили осаждающих назад из города. Корыстолюбцы обратились в бегство с криком «секут! секут!». Но храбрейшая часть войска устояла на месте. Между тем опытные мужи, окружавшие Иоанна, взяв его коня за узду, поставили его близ главных городских ворот и подняли над ним большую хоругвь, а половине отборного царского полка велели сойти с коней и подкрепить сражавшихся. Побежденные казанцы отступили на царский двор и еще несколько времени отчаянно оборонялись. Наконец они вывели Едигера на башню и сказали русским воеводам: «Пока наше царство стояло, мы бились насмерть за царя и отечество, теперь отдаем вам царя живым, а сами идем на широкое поле испить с вами последнюю чашу». Они спустились по стене, перешли вброд речку Казанку и устремились через поле в соседний лес; их оставалось еще тысяч пять, и самых храбрейших, тут они почти все были истреблены после мужественного сопротивления.
3 октября Казань была очищена от трупов. На следующий день Иоанн торжественно вступил в нее с духовенством, боярами и войском; вокруг города совершен был крестный ход, священники окропили улицы и стены святою водою. Царь назначил места для христианских храмов и заложил соборную церковь Благовещения. (В следующем году игумен Селижарова монастыря Гурий назначен был первым архиепископом Казанской епархии.)
Государь воротился в Москву, и народ с восторгом приветствовал это первое завоевание ненавистного бусурманского царства. Впрочем, несколько лет еще на обеих сторонах Волги (нагорной и луговой) продолжалась борьба с племенами, входившими в состав Казанской области (т. е. с черемисами, мордвой, чувашами, вотяками и башкирами), которых поддерживали татары
[53].
Спустя четыре года после завоевания Казани без труда было присоединено и слабое Астраханское царство, возникшее на развалинах Золотой Орды. Таким образом, все среднее и нижнее течение Волги до берегов Каспийского моря вошло в состав Московского государства, и обширные малообитаемые пространства открылись для русской колонизации.
Отношения к крымцам были постоянно враждебные. Будучи не в состоянии помешать завоеванию Казани и Астрахани, крымский хан мстил России набегами на московские окраины: жег, грабил города и села и тысячами уводил жителей в неволю. Московское правительство уже давно принимало разные меры, чтобы обезопасить свои земли от этих внезапных набегов; оно строило крепости, делало засеки, для чего на открытых местах сыпали валы, в лесах валили деревья, а в реках на бродах вбивали колья. Кроме того, на курганах и высоких деревьях помещались сторожевые люди, которые о всякой опасности давали знать в Москву. Иоанн со своей стороны умножал на юге число крепостей и усилил сторожевые разъезды, наблюдавшие в степи за движениями татар. Кроме того, царь иногда высылал на юг легкие московские отряды, которые, соединившись с казаками, спускались вниз по Дону или Днепру и нападали на крымцев в их собственных владениях. Особенно был удачен поход под начальством Даниила Адашева (брата Алексея), который проник в самый Крым, разорил несколько улусов и освобрдил значительное число русских пленников (1559). Приближенные люди советовали Иоанну воспользоваться ослаблением Крымского ханства и разгромить его окончательно. Царь не решился на это предприятие, так как Крым был тогда отделен от России обширными степями, а хан считался вассалом турецкого султана. (Притом уже началась долгая Ливонская война.) Крымская Орда потом успела оправиться, и хан возобновил свои притязания на Казань и Астрахань. Однажды Девлет-Гирей напал на Россию врасплох и сжег самую Москву, причем погибло огромное количество народу; 100000 человек были отведены в неволю (1571). Хан повторил набег и в следующем году, но его отразил воевода князь Воротынский на берегах Лопасни. После того началось еще более старательное устроение сторожевых укрепленных линий на юге государства.
БОРЬБА ЗА ЛИВОНИЮ
Подобно своему деду, Иоанн IV старался завязать торговлю с западными державами и привлекать в Россию разного рода европейских мастеров и ремесленников. Но непосредственные сношения с Западною Европою были в то время затруднительны: сухим путем — мешала постоянно враждебная Польша, а водою — единственный свободный путь представляли Белое море и Северный Ледовитый океан. Этим отдаленным путем Московское государство не замедлило вступить в торговые связи с англичанами.
Торговля сия началась почти случайно. Три корабля отправились из Англии на северо-восток с тою целью, чтобы мимо берегов Ледовитого океана отыскать новый путь в Китай и Индию. Буря разлучила корабли, и два из них у муромского берега замерзли со всем экипажем и с начальником экспедиции Виллоби. Лапландские рыбаки нашли мертвого Виллоби сидящим в палатке за своим журналом. Между тем третий корабль, состоявший под начальством капитана Ченслера, вошел в Белое море и пристал к устью Северной Двины (где был потом основан Архангельск). Холмогорский воевода дал знать Иоанну о прибытии англичан (1556). Царь пригласил Ченслера в Москву, обласкал его и отпустил в отечество, изъявив желание завести торговлю с его единоземцами. В Англии немедленно составилось общество купцов для посылки товаров в Россию, а Иоанн даровал им грамоту на свободную, беспошлинную торговлю в своем государстве; в то же время между московским и английским дворами начались частые дружественные пересылки.
На Балтийском море русские хотя и владели еще частью берегов Финского залива, но не имели значительных гаваней. К тому же их сношениям с Германией препятствовали ливонские рыцари, которые поняли опасность, грозившую им со стороны могущественного соседа, в том случае, когда он воспользуется плодами европейского образования. Орден старался не пропускать в Москву иноземных мастеров, а в особенности военные снаряды и тех людей, которые могли научить москвитян военному искусству
[54].
