Книга Дом правительства. Сага о русской революции, страница 157. Автор книги Юрий Слезкин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дом правительства. Сага о русской революции»

Cтраница 157

Несмотря на дополнительные трудности, Казахстан шел в первых рядах сплошной коллективизации. «Я встречался с таким мнением, – сказал Голощекин в декабре 1929 года, – что у нас колхозное движение пойдет медленнее, чем в других районах СССР. Я считаю такое мнение неверным». Коллективизация, «оседание» и окончательная отмена «феодальных, патриархальных и родовых отношений» должны произойти одновременно и безотлагательно. Новая революция в Казахстане имеет «в буквальном смысле слова мировое значение» [918].


Дом правительства. Сага о русской революции

Филипп Голощекин


Второго марта 1930 года Сталин обвинил «зазнавшихся» чиновников в головокружении от успехов. В июне Голощекин обвинил своих подчиненных в «непонимании линии партии». Темпы коллективизации по округам говорили сами за себя: «В Алма-Атинском в январе было 17 проц., а в апреле – 63,7 проц. (смех); в Петропавловском в январе было 38 проц., а в апреле – 73,6, в Семипалатинском – 18 и 40 проц. – тут более божеский подход (смех)». Самые высокие темпы были зафиксированы в районах кочевого животноводства. В Челкаре, где отбывала ссылку Татьяна Мягкова, коллективизировали 85 % хозяйств. «У нас есть очень большая большевистская тревога, – сказал Голощекин, закрывая июньскую партконференцию в Алма-Ате. – Есть тревога, но нет паники». Делегаты постановили «издать на русском и казахском языках все труды тов. Голощекина (аплодисменты)», а «организующемуся в гор. Алма-Ате коммунистическому университету присвоить название Казахский коммунистический университет имени т. Голощекина (аплодисменты)». Голощекин пошутил, что у него может вскружиться голова, но «голоса с места» заверили его в том, что не может. «У вас не вскружится, – сказали они. – Вы достойны этого!» [919]

Кампания возобновилась в конце лета и продолжалась вплоть до полной коллективизации оставшихся в живых крестьян и животноводов. В феврале 1931 года Голощекин объявил о начале нового периода в истории перехода от полуфеодальных отношений к социалистическим.

В подходе к Казахстану мы часто писали: «исходя из особенностей Казахстана». Другими словами, разрешение задач, поставленных партией, задевало нас одним крылом. А сейчас? Сейчас не то. Сейчас решения абсолютно, целиком и полностью захватывают Казахстан не одним крылом, а целиком. Сохранились ли у нас особенности и отсталость? Сохранились, но не они уже превалируют, не они господствуют [920].

Некоторые чиновники не сразу поняли, о чем идет речь. «Мы имеем в настоящую хлебозаготовительную кампанию новое явление, – писал Голощекин осенью, – это боязнь перегибов». Специальная телеграмма крайкома обязала все окружкомы реабилитировать работников, наказанных по партийной линии за «неизбежные для успеха хлебозаготовок» перегибы. «Окружкомы обязаны обеспечить полное выполнение плана без трусости за ответственность». Голодная смерть производителей не могла служить оправданием. Согласно спецсправке секретно-политического отдела ОГПУ:

По совершенно не полным данным, с декабря 1931 по 10 марта 1932 г. зарегистрировано 1219 голодных смертей и до 4304 случаев опухания от голода [921].

Дом правительства. Сага о русской революции

В. А. Каруцкий. Предоставлено А. Г. Тепляковым


За сбор полных данных, а также за арест и депортацию кулаков и подавление восстаний отвечало Полномочное представительство ОГПУ в Казахстане. Формально его возглавлял В. А. Каруцкий, но большую часть работы выполнял Сергей Миронов (Король). В Казахстан он прибыл в августе 1931 года вместе с Агнессой Аргиропуло (после их бегства из Ростова и похода по московским магазинам). По воспоминаниям Агнессы:

Сам Каруцкий – пузатый, отекший – очень пил. Жена его прежде была замужем за белогвардейским офицером, родила от него сына. Каруцкому стали колоть этим глаза. Тогда он сказал ей: «Лучше пусть мальчик живет у твоей матери!» И мальчика отправили. Жена Каруцкого страшно тосковала и незадолго до нашего приезда покончила с собой.

У Каруцкого под Алма-Атой была дача, где он устраивал холостяцкие кутежи. Только мы приехали, он пригласил нас. Там я видела порнографические открытки, исполненные каким-то очень хорошим французским художником, вот уж не помню кем. Одну запомнила до сих пор. Болгария, церковь. Ворвались турки, насилуют монашенок.

Каруцкий очень любил женщин, и у него был подручный Абрашка, который ему их поставлял. Высматривал, обхаживал, сводничал.

И вот этот Абрашка, как только Миронов уйдет на работу, повадился ходить ко мне. То одно принесет, то другое, виноград, дыни, фазанов – чего только не приносил [922].

Не желая оставлять Агнессу одну в Алма-Ате, Миронов взял ее с собой в инспекционную поездку по Казахстану.

Вагон был пульмановский, из царских, еще николаевский. Салон обит зеленым бархатом, а спальня – красным. Два широких дивана. Проводники, они же повара, стряпали нам на славу. Среди сотрудников только одна (кроме меня) женщина – машинистка.

Поздняя осень. В Северном Казахстане уже зима. Ветры там лютые, пурга, холода. Вагон все время топили, но выйти куда-нибудь невозможно! Я, южанка, мерзла. Тогда мне доставили доху, мех вот такой – в ладонь ширины, густой! Я в нее закутаюсь и куда угодно – в пургу, в мороз! Мне тепло.

Все бы хорошо, только почему-то Сережа с каждым днем становился все молчаливей, угрюмей, даже я не всегда могла его растормошить.

И вот приезжаем как-то на заваленный снегом полустанок.

– Это, – говорят, – поселок Караганда. Его еще только строят.

Вагон наш отцепили, и сотрудники пошли посмотреть, что за Караганда. Я тоже хотела пойти с ними, но Сережа не пустил. Долго их не было, мы с Мироновым ушли в спальню. Мироша лег на диван, молчит, потом заснул. Мне стало скучно, я опять пошла к сотрудникам, а там все набились в одно помещение. Вернулись те, что ходили в поселок, и рассказывают.

– Караганда эта, – говорят, – городом только называется. Одни временные хибары, построенные высланными кулаками. Ничего в магазине нет, полки пустые. Продавщица говорит: «Я не работаю, не торгую, нечем. Хлеб забыли, как и выглядит… Вы говорите, вам хлеб и не нужен? Ну что же вам предложить? Кажется, где-то у меня сохранилась маленькая бутылочка ликеру… Возьмете?»

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация