– Да?
– Что будто бы произошел какой-то неприятный инцидент на мосту. Между тобой и этими, как их, Воинами Кулака…
– Пустяки, папа! Не обращай внимания.
– Ты уверена?
– Уверена.
Когда дети вырастают, они начинают понимать многое из того, чего не понимали раньше, и с ними можно говорить как со взрослыми. Это хорошо. Но есть и минусы. Выросшего ребенка нельзя заставить говорить о том, о чем он говорить не желает. Чтобы остаться своему ребенку другом – не настаивай. Захочет – расскажет сам.
– Ты знаешь, малыш, – задумчиво сказал папа, – я совсем не одобряю того, что делает новая учительница. Или того, что пишет наша газета. Но я адвокат, и мои клиенты…
– Я знаю, папа! Для твоих клиентов важна прежде всего твоя репутация. А среди них есть разные люди… Но что же мне делать? Не могу же я притворяться, что верю во все эти глупости про вафли и шоколад… Не могу же я из-за каких-то дураков предавать своих друзей?
Как часто молодые люди, только вступающие в жизнь, видят в ней лишь черное и белое, плохое и хорошее, добро и зло и не желают идти ни на какие компромиссы! С одной стороны, это неразумно, им не хватает жизненного опыта, который учит осмотрительности и терпению. А с другой… А с другой стороны, многим взрослым не хватает именно этого – прямого и ясного взгляда на жизнь, бескомпромиссности, смелости называть вещи своими именами…
– Предавать, конечно, никого не надо, – осторожно проговорил адвокат. – Но иногда складываются ситуации, когда промолчать – разумнее, чем спорить с потерявшей рассудок озлобленной толпой.
– Ах, папа! Милый мой, хороший папа! Я понимаю: тебе это так неприятно! И мне очень, очень жаль! Но ведь ты сам говорил: вражда между нашими берегами – ужасная глупость! Ее придумали и раздувают нехорошие, нечестные люди. И верят в нее только недалекие, разочарованные, озлобленные на жизнь лузеры!
– Да, я так говорил. Но…
Адвокат посмотрел в глаза дочери и понял: никакие «но» не могут быть оправданы. Он побледнел. Взял со стола китайский костяной ножичек для разрезания бумаг и принялся вертеть его в руках.
Многие неприятности в жизни происходят из-за того, что умные и честные молчат – в то время, как кричат неумные и нечестные. Первым не хочется связываться: вступишь в глупые пререкания, и через некоторое время сам будешь мало отличаться от своих оппонентов. Хочется остаться в стороне. А потом оказывается, что в этом мире – в твоем мире – слышны только глупые и лживые голоса.
А может, всё дело в том, что умным и честным иногда попросту не хватает мужества?
– Ты уверена, что поступаешь правильно? – только и спросил у дочери отец.
– Да.
– И ты не будешь потом ни о чем жалеть?
– Не буду.
Адвокат перестал вертеть ножик и положил его обратно в кожаный бювар.
– Но я могу для тебя что-нибудь сделать? Чем-нибудь тебе помочь? Скажи!
– Боюсь, что нет. Ты не можешь ничего сделать. Только потерпи немного. Всё утрясется. Вот увидишь. Всё будет хорошо. Всё будет очень хорошо!
26. Фабрис
А в субботу днем позвонила Стелла.
– Ты где? Мне нужно срочно с тобой поговорить!
Они встретились в сквере недалеко от дома Жюли.
– Что случилось?
– Представляешь, сегодня утром меня разыскала «бывшая» Фабриса.
– Кто?
– Ну, девушка, с которой Фабрис встречался до меня.
– Да ты что! Как она про тебя узнала?
– Следила. Видела, как мы вместе выходили из его дома.
– И теперь пришла выяснять отношения?
– Слава богу, нет. Пришла рассказать, как они расстались.
– Ого! И кто она?
– Продавщица из магазина косметики.
– Красивая?
– Не знаю… Наверное, да… Но это неважно.
– Ну, рассказывай, рассказывай.
– Они встречались с Фабрисом два года.
– Это много или мало?
– Не перебивай, пожалуйста, у меня и так в голове кавардак. Они встречались два года, и сначала всё было круто, очень круто. Но потом Фабрис изменился, стал рассеянным, начал пропадать. Не звонил целыми неделями, затем появлялся на вечер и опять исчезал.
– Так-так. И что?
– Она решила, что у него завелся кто-то еще… И стала за ним следить…
Жюли сделала страшные глаза: «Ничего себе страсти-мордасти!» Но сдержалась и ничего не сказала.
– Оказалось, что он с приятелями целыми днями пропадает в клубе. С этими самыми – хулиганами. Они в складчину снимают зал на окраине города, поставили там тренажеры, сами «качаются» и других пускают – вроде как бизнес. Так эта Рита…
– Подружка?
– Ну да. У нее совсем крышак снесло от ревности. Она решила, что туда к ним девчонки приходят. Подкупила уборщицу, та пустила ее ночью в клуб, и Рита обшарила там все углы. И знаешь, что она нашла в задней комнате?
– Что?
– Биты, ножи, кастеты, маски на лицо. Машинку, чтобы листовки печатать. И баллончики с краской – целый мешок баллончиков с краской!
– Да ты что?! И что это значит?
– Я просто не знаю, что думать.
– Ты думаешь, это они сделали – все эти надписи, флаг и всё прочее?
Жюли смотрела на Стеллу с тревогой. Та была готова расплакаться.
– И что ты теперь будешь делать?
– Я не знаю.
– Наверное, нужно сообщить в полицию?
– Как я могу? Я же его девушка.
Стелла была права. А если бы оказалось, что Жан-Жак занимается чем-нибудь таким? Как бы в таком случае поступила Жюли? Большой вопрос…
– Тогда, может быть, тебе самой с ним поговорить?
– Я боюсь. Эти его друзья… У них такие глаза…
– Какие?
– Для них люди – как тараканы.
– Но что-то надо делать!
– Ах, я не знаю! Я вообще ничего не знаю!
27. Бесполезно!
Торопясь на следующий день по школьному коридору в библиотеку, Жюли заметила, а точнее, почувствовала чей-то пристальный взгляд, направленный ей в спину. Обернувшись, она увидела Курта возле доски объявлений – и он поспешно отвел глаза. Пройдя по инерции еще немного, Жюли замедлила шаг, потом развернулась и направилась к юноше.
– Привет! – сказала она.
Курт побледнел и гордо отвернулся.
– Слушай! Вся эта история на мосту… – проговорила Жюли. – По-дурацки как-то получилось. Я слышала, у тебя были неприятности…
