Таким образом, можно сделать вывод, что Ормон, несмотря на попытки проведения реформы системы управления в своем «ханстве», по большому счету был своего рода военным вождем, необходимость в котором возникла лишь в связи с тем, что положение киргизов в это время оказалось наиболее опасным. Он также стал своеобразным символом, знаменем, вокруг которого объядинялисъ его соплеменники для совместного отражения внешней агрессии, тогда как во внутренней жизни ханская власть частью киргизских племен признавалась лишь номинально или не признавалась вообще
[689]. Особого влияния на последующее политико-правовое развитие Киргизии правление Ормона, в принципе, не оказало, тем более что вскоре ряд киргизских племен принял российское подданство.
Попытки установления института ханской власти в Киргизии имели место и во время мощного центральноазиатского восстания 1916 г., когда, как мы помним, аналогичные попытки предпринимались и в Казахстане. Восставшие киргизы Семиреченской области избрали в ханы трех манапов: «кочкорского хана» Канаат Абукина (который, правда, когда был захвачен в плен, отрицал, что получил ханский титул), Мокуша Шабданова в племени сары-багыш и Батырхана Ногаева в племени бугу
[690]. Появление последних двух «ханов», по-видимому, явилось в какой-то степени подражанием избранию в середине XIX в. киргизских ханов Ориона в племени сары-багыш и Боромбая в бугу. Как и казахи, киргизы требовали отделения от Российской империи и создания собственного независимого ханства
[691].
Как иностранный завоеватель стал
предводителем священной войны:
феномен правления Якуб-бека в Кашгарии
Личность и деятельность Якуб-бека, основателя государства Йеттишар в Восточном Туркестане (Кашгарии), неоднократно привлекала внимание исследователей, которые подробно анализировали разные аспекты как его биографии, так и истории созданного им государства. В рамках настоящего исследования наибольший интерес представляет вопрос о том, как Якуб-бек на различных этапах своего правления в Кашгарии использовал различные способы легитимации своей власти, учитывая особенности политической обстановки в самом регионе и соседних государствах.
Когда кокандские власти в 1864 г. отправили в Кашгарию в качестве верховного правителя своего ставленника Бузрук-хана-тура, вместе с ним был отправлен и Якуб-бек, которого Алимкул, временщик Коканда, предназначал в фактические правители при марионеточном белогорском ходже
[692]. В самом деле, этот государственный деятель представлялся им весьма подходящим для такой роли: начав службу махрабом (ханским гвардейцем), он проявил себя храбрым воином и неплохим военачальником, в частности, в битве с русскими при Ак-Мечети в 1852 г., а к 1862 г. дослужился до Должности хакима Ходжента
[693]. Впрочем, кокандский хан Султан-Саид без особых сожалений отправил его в Кашгарию: поскольку Якуб-бек считался сторонником и ставленником одного из его предшественников, монарх не пожелал держать могущественного сановника в ханстве
[694].
Поначалу Якуб-бек вел себя весьма лояльно по отношению к Кокандскому ханству. Он выполнил все приказания ханского двора, даже воссоздал в Кашгаре управленческую и военную систему Коканда, включая назначение на должности амир-и лашкаров юзбаши и т. д.
[695] Однако в 1864–1865 гг. он существенно укрепил свои позиции в регионе и, соответственно, ослабил позиции как кокандских властей, так и белогорских ходжей. Выше уже было описано, как он избавился от ходжей. Примерно в это же время ему удалось разгромить объединенные силы нескольких других ханств Восточного Туркестана — Яркенда, Кучи, Аксу, Уч-Турфана и дунган. К 1867 г. Якуб-бек разгромил и казнил кучинского правителя Хан-ходжу, пленил и вскоре казнил Джалал ад-Дин-ходжу, правителя Аксу, и заставил учтурфанского «султана» Бурхан ад-Дин-ходжу отказаться от своего владения в пользу него, Якуб-бека. А чтобы обеспечить себе верность мятежного Яркенда, в качестве наместника Якуб-бек отправил туда Кичик-хана-тура — потомка ходжей и, следовательно, легитимного правителя в глазах населения, однако не обладавшего амбициями своих братьев. Примечательно, что поражение своих соперников Якуб-бек объяснял тем, что они оказались не слишком преданными делу ислама — в отличие от него самого
[696]!
В 1867 г. Якуб-бек перестал признавать власть Кокандского ханства. Дело в том, что в это время на престол в Коканде вернулся (уже в третий раз!) хан Худояр, не слишком жаловавший ходжентского хакима (по некоторым сведениям, Якуб-бек участвовал в заговоре против этого монарха), и кашгарский властитель, по-видимому, счел себя свободным от обязательств, принятых на себя от предшественника. Но Якуб-бек не был легкомысленным авантюристом, рискнувшим отказаться от покровительства кокандского хана и остаться один на один с населением совершенно чужого региона. В течение 1860-х гг. из Кокандского ханства в Кашгарию эмигрировало немало представителей кокандской гражданской и военной администрации, которые в результате постоянной смены ханов впадали в немилость у новых монархов. Одних только высших придворных сановников Коканда при дворе Якуб-бека оказалось восемнадцать! Кроме того, к нему постоянно переходили и кокандские войсковые подразделения — кипчакские, киргизские и т. д.
[697]
В результате уроженец Бухарского эмирата (впоследствии он намекал, что является потомком Амира Тимура) и кокандский сановник, Якуб-бек объявил себя независимым правителем Кашгарии, выразителем ее национальных интересов, назвав созданное им государство Йеттишар, т. е. «Семь городов», тем самым подчеркивая, что его власть распространилась практически на все области Восточного Туркестана. Таким образом, Якуб-бек стал очередным узурпатором власти в восточной части бывшего Чагатайского улуса, отняв власть у ходжей, которые, в свою очередь, лишили престола потомков Чингис-хана! Примечательно, что, объявив себя защитником мусульман Восточного Туркестана, Якуб-бек не пытался проводить «популистскую» политику, нередко практиковавшуюся другими «вождями нации» в мировой истории. Напротив, под предлогом мобилизации всех сил государства для борьбы с «неверными» он обложил население двойными налогами (деньгами и зерном), периодически устраивал конфискацию земель, а затем продавал их тем же, у кого ранее отобрал, либо же щедро жаловал конфискованные земли своим сыновьям и сподвижникам, ввел жестокие наказания на основе шариата и т. д.
[698] Любопытно, что, несмотря на это, у жителей Восточного Туркестана о нем сохранились преимущественно положительные воспоминания, что нашло отражение даже в их национальном фольклоре
[699].
